Улыбались, змеи хвостатые – псы полосатые, льстили, в верности клялись именем Пр… Тьфу ты! Короче, очень сноровисто находили, чем бы таким внушительным поклясться в преданности Княжеству Файрист и ненависти к Эсмонд-Кругу. Насчет преданности – тут можно было бы усомниться и поспорить, насколько искренними выходили клятвы, а вот нелюбовь к эсмондам приключилась самая натуральная, без прикрас. Достали маги диллайнские добрых синтафцев до самых печенок и селезенок – прежде всего расценками на свои услуги, а затем уж наглостью, высокомерием и равнодушием к жизням человеческим. За последние столетия поднакопилось у народа счетов к эсмондам преизрядное количество, потому «ересь» Аластара Эска и его соратников-мятежников пала в уже унавоженную злостью землю. Тивов изгоняли, храмы, постояв пару месяцев бесхозными, как-то незаметно растаскивались по кирпичику, а иной раз и сгорали дотла. Случайно, разумеется, совершенно случайно. Пару раз дошло дело до самосуда над особо непонятливыми служителями Предвечного. Но главное в другом – Предвечный, такой могущественный и всесильный, молча принимал от смертных оскорбления и поношения, но ничегошеньки не менялось в жизни святотатцев.

Кое-кто из старожилов, коих в мирном Янамари поболе, чем в иных графствах будет, помнили из рассказов своих предков о том, как жестоко карали Богини Луны отступников. И никто из ролфи, некогда принявших нового бога, не осмелился плохо подумать о… ну, скажем, Морайг.

«Что это за бог такой, а? – вопрошали внезапно прозревшие люди. – Этих он слышит, других не слышит, от этих принимает веру, от иных – ни в какую. Одним – магию и все блага, другим – «ничего», помноженное на «никогда». Его проклинают – он молчит. Стало быть, прав диллайнский князь: Предвечный – лжебог. И точка!»

Соглашались, на собраниях общин выступали, присягали Аластару целыми деревнями. А служить ему с оружием в руках не хотели.

Можно, конечно, предоставить разбираться с проблемами Илдреду Кану, но как-то неудобно, несолидно как-то. Все замечательно: новое государство, новый повелитель, новые законы, вот только для графа Янамари вся эта красота и новизна обещали в скором времени выйти боком. Кто у нас ближе всех к Санниве? Янамари! Житница для людей и пастбище для кавалерии, но при этом самая, как выразился Носатый Филин, демилитаризованная территория Синтафа. А с другой стороны, какой смысл было расквартировывать в сердце могучей Империи боеспособные части? Никакого. А теперь попробуй защити мятежную житницу-хлебницу от возмездия. Ведь именно здесь развернутся боевые действия, именно эти поля вытопчет конница, а с этих невысоких холмов будут бить пушки. Не для себя Рамман собирал сейчас ополчение, а для Княжества Файрист. Оттого и прибыл в Янамари многоопытный Илдред Кан, чтобы возглавить подготовку к обороне ставшего в одночасье пограничным графства. И армию привел. Раз граница с Конфедерацией и морское побережье прикрыты союзниками-ролфи, то самое время озаботиться защитой рубежей южных.

Перешедшим на сторону мятежников местным частям было доставлено жалованье и обмундирование, но этого все равно оказалось мало.

– Малыш, мы на самом деле в глубокой заднице, – честно признался Рамману знаменитый военачальник после небольшой инспекции. – Наша задача – поставить под ружье половину мужского населения, а тут все против нас: весна кончается, полевые работы в разгаре, мужики все в при деле, и никто в здравом уме не завербуется в армию мятежников.

Молодой человек не мог не согласиться. Он и сам понимал – простолюдинам все едино, кто на троне сидит. Не демон с рогами и копытами – и ладно. Остальных переживем как-нибудь. Лишь бы три шкуры не драли и с земли не сгоняли. А Император там, эсмонд али диллайнский князь – какая, собственно, разница хлебопашцу, верно?

– Нам нужно выиграть хотя бы два сражения, малыш. Не просто шугануть, а убедительно, наголову разбить регулярные части, оставшиеся верными Эсмонд-Кругу. Только тогда за нами люди пойдут. А проиграем… Пиши – пропало. Начнут в спину стрелять и на вилы поднимать, – рассуждал Илдред Кан еще в Амалере, накануне отъезда.

А повелитель Файриста – Аластар Эск, наделенный к тому же Советом Семерых временными полномочиями диктатора, болезненно поморщившись, добавил:

– По сути, Рамман, мы обречены, мы – смертники. Пока мы не предложили простым синтафцам-полукровкам кого-то взамен Предвечного, мы маршируем по дороге на эшафот. Нужна идея, нужен Путь – ясный и четкий! А у меня его нет.

– А как же благоволение Меллинтан?

В ответ Аластар сломал перо, которое в задумчивости вертел в руке, и с досадой швырнул останки в камин.

– В лучшем случае наша Мать примет только диллайн. А что делать… – он тяжело вздохнул. – Кто примет таких, как ты, Рамман?

Но юные годы тем и хороши, что малый жизненный опыт и оптимизм не дают как следует задумываться о сложных вопросах бытия. Боги и духи, предназначение и судьба, посмертие – понятия далекие, как звезды. И это правильно – юные должны думать о жизни, и только о ней и ее маленьких и больших радостях.

Примерно так рассудил Носатый Филин, понаблюдав пару дней за попытками янамарского владетеля и землевладельцев не обидеть, и князю угодить. И понял, что надо срочно сделать две вещи – преподать парню урок и воспользоваться форой, которую неосмотрительно дали мятежному Файристу умники из Эсмонд-Круга, так «вовремя» решившие прибрать власть в Синтафе. Собственно, именно затем Аластар Эск и дал Илдреду Кану почти всех солдат, что имелись у княжества, – навести в Янамари порядок и подготовить к началу настоящих военных действий. Другой разговор, что Херевард удивил всех, если не сказать хуже – переиграл на несколько ходов вперед.

Главнокомандующий мятежного Файриста сначала гневно скомкал листовку в кулаке, а затем расправил бумагу и перечитал воззвание снова.

– Вот ведь хитросделанная тварь! Решил не мытьем, так катанием? Экий умник наш Херевард Оро. Одним выстрелом трех уток…

– Да что случилось-то? – не понял Рамман.

– А вот! Почитай.

Генерал шлепнул на затянутую сукном столешницу злополучное доказательство коварных замыслов Эсмонд-Круга.

– Решил натравить на нас чернь! Умно! Ох, как умно! Совершенно спятил от жажды власти наш Благословенный Святой. Он хоть понимает, с кем заигрывает? Он хоть осознает, что выпускает из темницы демона? Ничего он не понимает!