— Поделишься с кем своей радостью — вдвое умножишь ее, поделишься с кем своим горем — вдвое уменьшишь его.

— Это правда. Теперь, когда ты тоже идешь, я так рада! — Она оттолкнула меня и снова уселась на кровать. — Первым делом мы должны решить, какие костюмы нам бы хотелось, а потом поглядим, что мы сможем раздобыть. Вообрази себя такой, как на картинах там, в аббатстве. Ах да, ты же их еще не видела. Бархат, я думаю. Из тебя выйдет прелестная испанка, если подобрать волосы, а потом прикрепить гребень и мантилью. Теперь обрадовалась я.

— Во мне действительно есть испанская кровь, — сказала я. — Мой дед был испанцем. Я могу достать гребень и мантилью.

— Ну вот видишь. И, пожалуй, тебе подойдет красный бархат. У мамы было красное бархатное вечернее платье. Все ее вещи целы. — Она опять взяла меня за руки и развернула кругом. — Ну, с масками просто. Ты их вырежешь из черного бархата, и мы разошьем их бисером. У нас целых три недели на подготовку.

Я радовалась даже больше, чем она. Пусть приглашение было не совсем мне, и леди Сент-Ларнстон никогда не послала бы его, если б знала, кому оно предназначается, но тем не менее я попаду на бал. На мне будет красное бархатное платье — я его уже видела и примерила. Его пришлось перекраивать, но с этим мы справились. Помогла мисс Келлоу, хоть и без особой охоты. Зато шила она прекрасно.

Я была довольна, что мой костюм ничего не стоил, и все деньги, которые дал Меллиоре его преподобие, пошли на ее костюм. Мы решили, что он будет греческий, и купили белого тонкого бархата и золотистого шелка, на который мы нашили золотые блестки. В платье свободного покроя, поблескивающем золотом, с распущенными по плечам белокурыми волосами и в черной бархатной маске Меллиора выглядела просто красавицей.

Весь этот день мы только и говорили о бале и о здоровье сэра Джастина. Мы ужасно боялись, что он умрет и бал не состоится.

Я отправилась рассказать обо всем бабушке.

— На мне будет костюм испанский, — сообщила я ей — Это самое лучшее событие в моей жизни.

Она взглянула на меня с легкой грустью, а потом сказала:

— Не больно-то на это рассчитывай, любушка.

— Я ни на что не рассчитываю, — сказала я. — Просто я все время думаю о том, как пойду в аббатство… в качестве гостьи. На мне будет платье из красного бархата. Бабушка, видела бы ты это платье!

— Дочка священника добра к тебе, любушка. Ты с ней дружбы не порывай.

— Конечно, не буду, бабушка. Она так же рада, что я пойду с ней на бал, как и я сама. Зато мисс Келлоу считает, что мне идти туда не следует.

— Лишь бы она не исхитрилась как-нибудь дать знать леди Сент-Ларнстон, кто ты есть.

Я победно тряхнула головой.

— Она не посмеет.

Бабушка отправилась в кладовку, я пошла за ней и смотрела, как она открывает шкатулку и вынимает из нее два гребня и мантилью.

— Люблю одевать их иногда по вечерам, — сказала она. — И коли я тут одна, кажется мне, будто мой Педро рядом. Ведь он так любил смотреть на меня в этом наряде. Ну, давай, я попробую приладить это на тебя. — Легким движением она подняла мне волосы и воткнула в них гребень — высокий, украшенный бриллиантами. — Ты выглядишь точь-в-точь как я, когда мне было столько же, сколько сейчас тебе, любушка. Теперь мантилью. — Она прикрепила ее у меня на голове и отступила. — Когда мы сделаем все как надо, они мизинца твоего не будут стоить, — заявила она. — Я хотела бы сама причесать твои волосы, внучка.

Первый раз она меня так назвала, и я почувствовала, что она гордится мной.

— Приходи в дом священника вечером перед балом, бабушка, — сказала я. — Посмотришь мою комнату и причешешь меня.

— А позволят?

Я сузила глаза.

— Я там не прислуга… вот уж нет. Только ты можешь сделать мне прическу, значит, ты ее и сделаешь!

Она положила мне на руку свою ладонь и улыбнулась.

— Будь начеку, Керенса, — сказала она. — Всегда будь начеку.

Мне пришло приглашение. В нем говорилось, что сэр Джастин и леди Сент-Ларнстон просят мисс Карлион почтить своим присутствием костюмированный бал. Мы с Меллиорой чуть не задохнулись от смеха, читая его, и Меллиора все называла меня «мисс Карлион», подражая голосу леди Сент-Ларнстон.

Нельзя было терять времени. Когда наши платья были готовы, мы каждый день стали их примерять, а я училась обходиться с гребнем и мантильей. Мы сидели вместе, делая маски, расшивая их блестящими черными бисеринками так, что они все сверкали. В эти дни я чувствовала себя как никогда счастливой.