– А что случилось?

Галочка была настолько ошарашена реакцией, никоим образом не подразумевавшей хотя бы минимальный сексуальный интерес супруга к ней как к женщине, что торопливо запахнула на груди тонкую кружевную ткань и пробормотала нечто невразумительное, скрывшись в комнате.

Стрелки часов, неумолимо подталкивающих день к вечеру, хотелось удержать. Но даже если бы китайские ходики остановились, это уже ничего не смогло бы изменить. Светлана Николаевна, подрагивая от волнения, приперлась на пару часов раньше и изводила Галочку рассказами об отце-подлеце и о своей всегдашней правоте. Упиваясь прозорливостью, она металась по квартире вслед за Галиной и требовала немедленного подтверждения заслуг. Дочь мрачно кивала, находясь уже в полуобморочном состоянии. Ее колотило крупной дрожью и мутило: от маминого голоса, от гула машин на улице, от вялых мыслей, заторможенно проползавших по сознанию, словно недотравленные тараканы. Достигнув апогея, монолог вдруг прервался душераздирающим криком: «Я не твоя сестра, я твой брат! Прости, Леонсио!»

На негнущихся ногах Галочка вернулась в комнату, где застала Светлану Николаевну перед голубым экраном.

– Мама…

– Тихо, сейчас он признается, – зашипела Светлана Николаевна и замахала руками.

В телевизоре холеный красавчик с тонкими усиками заламывал руки и незамысловато изображал лицом трагедию. Галины проблемы могли подождать, а сериал повторяли в очень неудобное время. Пропускать не хотелось. Обрадовавшись временной передышке, Галина ушла в кухню и села на подоконник. Серый асфальт внизу манил и притягивал, обещая решение всех проблем. Действительно, как просто – взмахнуть руками и улететь от сложных вопросов, лживых слов и горьких откровений. Ей вдруг стало жаль себя. Представился гроб, усыпанный цветами, зареванная Наташка, мама. Наверное, она тоже будет плакать и даже поймет, что потеряла единственного близкого человека. Поседевший Женя. Но даже в видениях угрюмая действительность никак не могла отвязаться от измотанной Галочки. Рядом с Женей, повиснув на его руке, болтался расплывчатый образ белобрысой незнакомки, обещавшей утешить, как только закончатся поминки.

– Щас тебе! – злобно выплюнула Галя и решительно задернула штору. – Мама, хватит всякую муть смотреть, пошли!

– Рано еще, – попыталась сопротивляться Светлана Николаевна, но дочь уже дергаными движениями застегивала босоножки и яростно бормотала что-то под нос. Пропустить такое событие Светлана Николаевна никак не могла, поэтому с сожалением выключила телевизор и присоединилась к Галочке.

Всю дорогу до гнездышка они ехали молча. Мама, правда, попыталась развить тему мужской неверности, заинтересовав припозднившихся пассажиров, но Галя, взглянув на нее исподлобья, отчеканила:

– Или ты замолчишь, или я выйду!

Она никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в подобном тоне. Но, судя по отсутствию адекватных реакций, заниматься сейчас ее воспитанием было бессмысленно. Светлана Николаевна замолчала: без Гали мероприятие теряло смысл.

За окнами плыл городской пейзаж – серый и банальный. Такой обыденный и привычный, что предстоящее событие напрочь выпадало из общего логического ряда. Оно казалось нелепой выдумкой, но почему-то мысль о счастливом исходе никак не укладывалась в смятение, царившее в Галочкиной голове. Счастье было кусочком из другой, чужой головоломки, который не мог быть встроен в мозаику происходящего с ней.

Указанный в адресе дом оказался высокой новостройкой с предсказуемо неработающим лифтом.

– Седьмой этаж, – злобно выдохнула Светлана Николаевна. – Да уж – если гадить людям, то по полной! Не мог пониже поселить свою чувырлу!

– Поселить? – эхом повторила Галя.

– Поселить, поселить! Он квартирку снял для удобства процесса! – с горьким сарказмом пояснила мама и двинулась в сторону лестницы. – Удобрил, так сказать, почву, чтобы твои рога веселее росли и кустились.

Галочка непроизвольно провела по волосам, будто проверяя наличие вышеупомянутых образований, и раздраженно отдернула руку. Семерка являлась ее счастливым числом. Сейчас они поднимутся, и все выяснится. Ничего там нет! Это была первая позитивная мысль за долгие часы ожидания.

Поднимались они долго. Уже стоя на площадке нужного этажа, Светлана Николаевна, не имея сил что-либо произнести, молча отняла Галину руку от звонка и покачала головой.

– Что? – раздраженно поинтересовалась отдышавшаяся дочь. – Только не говори, что мы зашли не в тот подъезд!

Попыхтев и постонав у стены, мама, наконец, выговорила:

– Сначала надо прийти в себя, чтобы напасть со свежими силами.

Фраза была глупой до невозможности. Видимо, соскучившаяся по экстриму Светлана Николаевна мнила себя партизаном, пускающим под откос вражеские поезда или добывающим языка. У Галочки опять мелькнула жизнеутверждающая мысль, что мама все придумала от недостатка впечатлений. Вот сейчас они позвонят, им откроют незнакомые люди…

Мама едва не раздавила кнопку звонка, навалившись на нее всем своим немалым весом. Внутри была тишина.

– Затаился, паразит, – прошипела теща и пнула косяк. – А ну, открывай! Мы отсюда все равно не уйдем.

Женя изумленно таращился в темный потолок и на замершую Валю.

– Пришел кто-то, – осторожно прошептала она.

В этом свистящем шепоте ему послышалось то ли облегчение, то ли удовлетворение. В любом случае, тон был странным. Да и сама она сегодня на себя не походила.

– К тебе? – спросил Евгений, почему-то злясь. Он чувствовал себя рыбаком, который вытянул сеть с огромадной дырой вместо улова.