Остается напомнить, что Смелянский пишет о ситуации в театре спустя сорок лет после смерти Сталина…

Наперегонки

После прихода Гитлера к власти в 1933 году советско-германские отношения ухудшились, широкое сотрудничество сменилось непримиримой конкуренцией двух соперников, Гитлера и Сталина, безумно влюбленных в одну и ту же «прекрасную даму» – мечту о мировом господстве. Волшебный ключ к ее осуществлению Гитлер собирался найти в России, а Сталин – в Европе. Примечательно, что ни тот ни другой серьезных соперников на своем пути не видели. Гитлер без конца во всеуслышание заявлял о своем глубочайшем презрении к западной демократии, которую считал к тому же отравленной еврейским духом, то есть обязательно поэтому подлежащей уничтожению. Сталин пока без лишнего шума, но последовательно продолжал ленинский курс на мировую революцию, целью которой было уничтожение все той же несчастной западной демократии. Гитлер и Сталин наперегонки двинулись к войне, но к ней, как они сами справедливо полагали, не были пока готовы. Октябрьская революция и гражданская война в России, разгром Германии в первой мировой войне отбросили обе страны на обочину мирового развития, но, как оказалось, ненадолго. В условиях жесточайшей диктатуры Сталин и Гитлер приступили к восстановлению и развитию экономики на одной и той же основе – сплошной ее милитаризации. Оба они были убеждены, что успех дела прежде всего решает политика, а не экономика с ее законами, которым надлежит следовать. Они считали, что все возможно, если на твоей стороне сила и воля для проведения своей политики. Но Сталин намного превзошел Гитлера в этом заблуждении. Последнему помогло то, что капиталистический уклад не был все же нарушен и монополизированный капитал был сильнее волюнтаризма. Сталин же вдоволь поиздевался над экономикой, в этом и была причина его сокрушительных, можно сказать, позорных поражений в начале войны против страны, военный потенциал которой значительно уступал нашему, не говоря уже о людских резервах. Ко всему прочему Сталин имел на подготовку к войне куда больше времени, чем Гитлер. Но все свои преимущества Сталин загубил, когда ликвидировал новую экономическую политику, введенную в начале 20-х годов и вытащившую страну из послевоенной и послереволюционной разрухи. Но иначе он поступить не мог, так как нэп мешал упрочению его личной диктатуры.

Пожалуй, самым страшным для социалистической экономики был так называемый план. Он определялся в приказном порядке, сверху, но никак не спросом, не требованиями рынка, поскольку такового вообще не существовало. Заданные начальством плановые цифры, как правило, брались с потолка, причем, по мере их обсуждения в верхах, они увеличивались в расчете на энтузиазм масс и на «социалистическое соревнование» – еще одно губительное изобретение пролетарской диктатуры. В результате, как теперь это стало ясно из исторических документов, все наши пятилетки по основным показателям срывались, поскольку планы были необдуманно завышенными. В связи с таким положением процветало очковтирательство, а пример в этом подавал сам Сталин, которому всегда ничего не стоило свободно манипулировать любыми цифрами: от подтасовки результатов голосования на партийном съезде до общегосударственной статистики.

Еще страшнее был так называемый «встречный план», тоже рассчитанный на энтузиазм масс. Допустим, заводу спустили план, по которому надо выпустить за год 10 тысяч машин, а сознательный заводской коллектив выдвигает встречный план и берется изготовить 15 тысяч! Как известно, любой автозавод кровно связан с сотнями смежников. Откуда те возьмут оборудование для оснащения 15 тысяч машин, когда им по плану выделили только на 10 тысяч? К тому же у каждого завода-смежника есть свои обязательства и перед многими другими предприятиями. Как все это увязать воедино в масштабах огромной страны? Абсурд! Но в течение десятилетий встречный план был священной заповедью нашего хозяйствования.

Много лет спустя после смерти Сталина я побывал в качестве корреспондента журнала «Огонек» на знаменитом КАМАЗе и подружился там с одним из его руководителей, то есть человеком в нашей промышленности весьма заметным. Когда мы с ним сошлись поближе, я спросил его: «Какие мысли у вас вызывает все еще живущий у нас „встречный план“?» Он ответил: «При упоминании о встречном плане мне хочется взять в руки автомат и во время праздничных торжеств на Красной площади расстрелять из него всех, кто стоит на Мавзолее».

Вот в каких условиях приходилось нам бежать к войне наперегонки с весьма упорядоченной немецкой экономикой. Мы изнемогали от напряжения, но все же выжили. За счет чего? За счет самой безжалостной эксплуатации трудящихся, за счет нищенского уровня жизни нашего народа, за счет, как уже упоминалось выше, рабского труда миллионов советских заключенных. Титанический труд последних не учитывался официальной статистикой, а их неизмеримый вклад в развитие страны приписывался «преимуществам планового социалистического производства над капиталистическим».

При сопоставлении Гитлера и Сталина как хозяйственников первый явно выигрывает. То, что фюрер совершил буквально за пять лет, можно назвать только чудом. Правда, все, чего он достиг, служило одной цели – развязыванию войны. При Гитлере за пять-шесть лет армия выросла со 100 тысяч человек до 2 миллионов 750 тысяч, мобилизованных уже в 1939 году. А ведь их надо было еще и вооружить! Так, за тот же срок было построено более 4 тысяч самолетов, причем в этой области, как и в других, фюрер начинал буквально с нуля. В то же самое время наша промышленность тоже без устали работала на будущую войну, причем по количественным показателям значительно превосходила Германию. Но вспомним, что в последней не было массового террора против собственного народа, не было избиения руководящих военных кадров, не было закрепощения крестьян…

Сталин и Гитлер не щадили сил и средств во имя безудержной гонки вооружений. Наверное, мало кто сегодня вспомнит, что они начали строить могучий военно-морской флот. Фюрер заложил 20 линкоров, рассчитывая спустить их на воду в середине 40-х годов. Сталин собрался построить 16 линкоров и 6 линейных крейсеров. В то время флот был высшей стадией развития вооружений, стоил баснословно дорого, как сейчас ракеты и космос. Но где же могли развернуться такие могучие силы Германии и СССР?! Друг против друга? Нет! Оба диктатора рассчитывали в случае своей победы (одного над другим) обрушиться на Западную Европу и, главным образом, на Англию, имея, конечно, в виду и ее необъятную империю. Вот когда и понадобился бы такой океанский флот!

Да, наращивание вооружений, необходимых Гитлеру и Сталину для войны за мировое господство, должно было принести плоды к середине 40-х годов, но, как мы знаем, фюрер развязал ее уже в 1939 году. Многие его стратеги справедливо считали эту дату крайне преждевременной и в конечном счете оказались правы. Но Гитлер проявил столь свойственную ему самонадеянность, которая поначалу казалась оправданной после его первых ошеломительных успехов в Западной Европе. Именно этими успехами и было вызвано его явно преждевременное (с точки зрения готовности Германии к длительной войне) нападение на Советский Союз. Была также и другая причина: фюрер боялся, что Сталин ударит первым, о чем речь еще пойдет ниже.