Самое странное наследие войны в том, что она продлила и до сих пор продлевает главное зло, породившее ее – сталинщину.

Про войны говорят – вранье,

Но знает правду воронье.

Не помню, кому принадлежат эти строки. Чем больше война, тем чудовищнее ложь по ее поводу. И чем ужаснее бойня, тем дольше живет ее приукрашенная, фальсифицированная история. Да и вряд ли она бывает прояснена до конца. Потому что война – это преступление, а самым главным последствием любого преступления является попытка его участников уйти от ответственности, скрыть или приуменьшить свою вину, свалить ее на других.

Великая Отечественная война оказалась самой трагичной и кровавой в истории. Но не только поэтому ее окутала такая ложь. Дело в том, что она стала логичным продолжением злодеяний преступной сталинской диктатуры, основанной на терроре, страхе и лжи.

Великой Отечественной предшествовали: революция, гражданская война, послевоенная разруха и голод, военный коммунизм, разгром нэпа, голод 30-х годов, массовый террор, подневольный, в том числе рабский, труд миллионов, одичание культуры и быта, жизнь в нищенских условиях, девальвация общечеловеческих моральных ценностей, союз с Гитлером.

Война стала расплатой за все эти наши грехи. Не будь их, она сложилась бы совсем иначе, а то и вовсе бы не состоялась. Расплата наша в годы войны и после нее оказалась немыслимо тяжкой. Ее счет все еще не закрыт, потому что многого о войне мы не знаем до сих пор.

Обращаясь к этой теме, мы должны понять, что именно войну Сталин сумел поставить на службу своей главной цели, именно в военные годы он довел культ собственной личности до обожествления самого себя при жизни. Известный писатель и правозащитник Алесь Адамович писал: «Да, народу пришлось собраться с силами и побеждать великой кровью, величайшей кровью. И кто-то хочет славить за это не народ, а все его же?! Удивительные мы люди! Пора же и понять: пока он – „знамя победы“ в глазах значительной части населения, те, кто плоть от сталинской плоти, могут не пугаться никаких реформ, никаких революций».

Рухнули многие пропагандистские мифы сталинских времен, но Сталин как «знамя победы» в войне – последняя ставка его апологетов. Уже к началу войны Сталин обескровил интеллигенцию и сломал хребет крестьянству. Обездолил рабочий класс, обрек его на вечный страх и дефицит. Тем самым вождь уничтожил совесть народа, помрачил его разум, подорвал его жизненные основы. Поставив себе на службу и суровые законы военного времени, он смог приступить к завершающему этапу построения собственного культа – к обожествлению. В своей речи 3 июля 1941 года он сам дал команду, призвав «народ сплотиться вокруг партии Ленина – Сталина». Вокруг его собственной партии! Он уже начал говорить о себе в третьем лице. Как царь! И началось…

Мой первый политрук запомнился мне с 1941 года на всю жизнь тем, что в каждом своем выступлении перед нами, его подопечными и подчиненными, торжественно провозглашал здравицу в честь гениального полководца, отца и учителя всех народов, лучшего друга… и т. п. Он выкрикивал эти заклинания истошным голосом, с каким-то неистовством, как бы озлясь на нас за то, что мы не до конца разделяем его фанатизм. В результате такой вот абсолютно обязательной, принудительной, ежедневно сверху внедрявшейся религии и создавалась легенда о Сталине-полководце. Над всеми нами, миллионами людей в военной форме, такой его образ не витал. Был только страх перед ним. О нем как о личности, вожде, гении, полководце вообще не говорили. Это было просто очень опасно. Со случайного упоминания о нем в армии, на флоте, на гражданке и начиналось большинство страшных так называемых политических дел, в результате которых люди бесследно исчезали из жизни. Этот страх поселился в нашем обществе еще в 30-е годы и разъел, разрушил его на отдельные микрогруппки, только в них люди могли еще в какой-то мере оставаться людьми, сохраняя остатки чувства собственного достоинства и собственного мнения. Два-три друга, муж и жена (и то далеко не всегда) могли образовать между собой такую вот опасно независимую ячейку и за счет скрытого от посторонних глаз искреннего общения друг с другом сохранять остатки своей души. У меня, например, было два таких друга в моей роте, они остались со мной на всю жизнь.

До сих пор подлинная история войны так и не создана, но имеется много мемуарной литературы, начиная с воспоминаний Жукова и других маршалов и генералов – участников той войны. Но они недостаточно объективны, причем в большинстве случаев не по вине авторов. Не секрет, что мемуары Жукова создавались не без давления сверху, не без строгого редакторского карандаша. И при Сталине, и после его смерти не допускалось ничего, что могло бы бросить хотя бы малейшую тень на него как на полководца. Уже только в годы гласности стала доходить до народа кое-какая правда, например о том, что мы начали войну без миллионов лучших сынов Родины, уничтоженных сталинским террором или томившихся в ГУЛАГе. Тогда умудрились посадить за решетку даже ракетчиков во главе с Королевым! И даже трагедия первых месяцев войны не образумила вождя. Маршал Жуков так вспоминает о самых тяжких днях битвы за Москву в 1941 году: «Двести-триста человек высшего комсостава сидели с 1937 года в подвалах на Лубянке. Их не на чем было вывозить – всех расстреляли. Такие люди погибли! А на фронте в это время полками командовали лейтенанты».

Одно из моих военных впечатлений связано именно с такими армейскими офицерами, которых вынуждены были выдвигать без должной подготовки на высокие командные посты. Без достаточного общего и специального образования они быстро становились не только лейтенантами, но и старшим офицерским составом. Нашими большими потерями это объяснялось лишь отчасти, поскольку самый тяжелый урон в командных кадрах мы понесли еще до войны, в 1937–1941 годах. Слава Богу, мне лично не довелось служить под началом таких скоропалительно обученных командиров, потому что на флоте с его сложной техникой они были невозможны; никак нельзя сократить сроки для обучения и подготовки корабельных специалистов (штурмана, механика, артиллериста и т. п.). Но в годы войны в разных ситуациях я встречал таких армейских офицеров, при знакомстве с которыми не то что диву давался, а просто ужасался, столкнувшись с их уровнем общего развития и военной подготовки. В конце войны такие мои случайные знакомые не скрывали своего беспокойства по поводу того, что их скоро непременно демобилизуют и им будет очень трудно на гражданке с их далеко не законченным средним образованием. А ведь они командовали батальонами и полками! Конечно, они ни в чем не виноваты, но сколько ненужных жертв принесли нам такие командиры! Но я не припомню, чтобы этот в общем-то очевидный факт упоминался в нашей исторической литературе. Что же касается более серьезной военной тематики и ее освещения в официальных изданиях, то можно вспомнить писателя В. Астафьева, участника и инвалида войны, прошедшего ее в солдатской шинели. Он пишет: «Советские историки в большинстве своем, а редакторы и сочинители „Истории Великой Отечественной войны“ в частности, давно потеряли право прикасаться к святому слову „правда“, ибо от прикосновения нечистых рук, грязных помыслов и крючкотворного пера оно – и без того изрядно у нас выпачканное и искривленное – пачкается и искажается еще больше. Вся 12-томная „История“ создана, с позволения сказать, „учеными“ для того, чтобы исказить историю войны, спрятать „концы в воду“, держать и далее наш народ в неведении относительно наших потерь и хода войны, особенно начального ее периода».

Одно время, уже при наступившей гласности, показалось, что такое нетерпимое положение изменится к лучшему: под руководством известного историка и генерала Д. Волкогонова в Институте военной истории началась работа по написанию подлинной истории войны. При обсуждении армейским руководством подготовленного к публикации первого тома истории ВОВ состоялось настоящее погромное судилище над авторами этого тома. И произошло это не в прежние времена, а в начале 1991 года! Авторский коллектив был обвинен в «антисоветизме» и «очернительстве истории», а лично Волкогонов – в выполнении заказа… Запада. Причем старорежимные критики не смогли (и не задавались такой целью!) опровергнуть ни одного из фактов, приведенных в этом томе.