Шрифт:
Она позвонила сама — еще минут через двадцать, — и Ник с первой же секунды почувствовал в ее голосе какую-то напряженность. Казалось, Нэнси говорит через силу, стараясь побыстрее свернуть разговор:
— Привет...
— Привет! Ты...
— Извини, Ник, я сегодня не приду.
— Да, я уже понял... Что-нибудь случилось?
Ну пусть она скажет, что простудилась, или подвернула ногу, или еще что-нибудь такое!
— Нет... Пока не знаю...
— Я могу чем-то помочь?
— Нет... Извини, мне надо идти...
Он еще успел спросить:
— А завтра?..
— Не знаю... Наверное, нет... Я позвоню. До свидания. — И повесила трубку.
Назавтра Нэнси снова не появилась на кольце — и не позвонила.
Все это было очень похоже если не на разрыв, то на что-то близкое к нему. Наверное, она спокойно, на трезвую голову, обдумала все и пришла к выводу, что продолжать отношения с калекой — да еще с таким психопатом, который кидается на людей по пустякам, — не стоит. Что ж — этого следовало ожидать... Ник все-таки попытался набрать ее номер, но там никто не подошел, и даже автоответчик не был включен. Ну, может, оно и к лучшему...
Весь день он работал — даже не пошел на тихий час, поцапавшись из-за этого с Беном, который — совершенно справедливо! — талдычил о режиме и необходимости менять позу, чтобы ноги не затекали. Ничего, один раз можно...
Почему-то именно тогда, когда у него было самое скверное настроение, с работой все получалось лучше некуда. Появлялись удачные идеи, нужные мысли сами ложились на бумагу, решения оказывались верными... Ник уже не в первый раз замечал это.
Звонок раздался поздно вечером, часов в одиннадцать.
— Ник? Извини, я не позвонила сегодня... ты, наверное, ждал?
На этот раз она не сказала даже «привет!». Ну и что ответить? Что не ждал — выйдет грубо, что ждал — будет выглядеть как попрек...
— Да, вообще-то, ждал.
— Извини, у нас началась предрождественская гонка, потом всех распустят на каникулы, а эту неделю мы работаем с утра до вечера. Я и сейчас с работы звоню.
Вроде вполне понятное объяснение — только голос какой-то не тот...
— А в каникулы ты что делаешь? — спросил Ник, и, прежде чем она успела ответить, объяснил: — Это я к тому, что твой ночник скоро будет готов. И если у тебя нет лучшей компании на Рождество, я был бы рад тебя пригласить... или в какой-то другой день...
— Нет, не выйдет, — (собственно, ничего другого он и не ждал!), — я должна съездить домой... Хотя, честно говоря, я бы с большим удовольствием пришла к тебе... — Добавила Нэнси, и сказанное перевернуло с ног на голову все те конструкции, которые Ник так тщательно выстраивал последние дни.
Потом она сказала, что позвонит, когда приедет, поделала счастливого Рождества и попрощалась.
И Ник остался в недоумении и с бьющимся сердцем.
Значит... выходит, она не пряталась от него и не имела в виду полный разрыв?! Да уж... разрыв... было бы что разрывать! Они и виделись-то по-настоящему всего два раза — и оба раза он ухитрился не по делу огрызнуться на нее.
Ник уже не пытался спрашивать себя: «Зачем и кому это надо?» Само присутствие этой девушки доставляло радость — даже просто воспоминание о ней. И тревогу, и сомнения, и беспокойство — и все-таки радость.
Он понимал, что для Нэнси их отношения наверняка значат куда меньше, чем для него... и что все это только до лета, а потом она уедет учиться. Но лето сейчас казалось чем-то далеким и нереальным.
А в памяти снова и снова вставала фраза, сказанная невеселым голосом: «Я бы с большим удовольствием пришла к тебе...»
По его прикидкам, Нэнси должна была приехать в первых числах января — если, конечно, она действительно уехала домой на рождественские каникулы. Похоже на то — по телефону у нее никто не отвечал. Да и зачем ей было врать?!
Ночник для нее Ник закончил за два дня — получилось и вправду неплохо. Потом, разойдясь, прикинул на экране, что бы такое интересное сотворить из яшмы — той самой, где красные деревья под зеленым небом. И, поддавшись сентиментальному порыву (а на самом деле просто захотелось еще немного поработать в мастерской), сделал маленькую вазочку из родонита с серебряным ободком — рождественский подарок для миссис Фоллет.
Вообще-то, каждый год на Рождество миссис Фоллет, как и Бен, получала от него традиционный чек на двести долларов (ей, как женщине, полагался еще букет цветов). Но в последние дни она начала готовить для него всякие деликатесы вроде воздушных пирожных, паштета из печенки и крабовых котлет по-мэрилендски — и Нику тоже захотелось сделать ей что-то приятное. Кулинарное усердие миссис Фоллет не осталось незамеченным, хотя Ник и удивлялся: чего это она так разошлась?
Бен со свойственной ему бесцеремонностью разболтался и, чувствуя себя незаменимым, просветил хозяина: