– Не помню! Вы не мой герой и не мой мэр. Я за вас не голосовал и говорю открыто. Мне незачем было к вам обращаться! Но я рад, что на следующих выборах вас не будет в списках и… – Он помолчал и закончил четко и громко: – И на свободе!

– Поживем – увидим, – невозмутимо ответил Лущенко и как ни в чем не бывало завершил свою мысль: – Я не спорю ни с кем. Я лишь хочу подчеркнуть, что, несмотря на попытку представить наши отношения с Козиным и «Козерогом» как некий конфликт или спор, на самом деле ничего подобного и близко не было. У меня не было и не могло быть никаких отношений с этим человеком и его фирмой. Это я заявляю решительно. Поэтому речь идет об откровенном оговоре.

Прокуроры, промолчавшие почти весь допрос их свидетеля – представителя потерпевшей стороны, решили наверстать упущенное. Джунгаров поднял руку:

– Можно? Спасибо. Уточняющий вопрос. Итак, Петр Владиленович, вы сказали, что вашу заявку и собранные документы вообще не рассматривали и вернули до заседания комиссии? – Джунгаров пожирал глазами Козина, пытаясь внушить ему правильный ответ. Но он лежал на поверхности прокурорской хитрости и не требовал экстрасенсорных способностей. Петр Владиленович ухмыльнулся:

– Точно так, ваша честь. Наша заявочка вообще не входила в планы Лущенко – Сабуровой.

Мэр дернулся, чтобы вскочить и ответить этому наглому коммерсанту. Но Павлов невероятным усилием удержал его, повернувшись и схватив за руку через прутья. Это было запрещено, но конвойные милиционеры, наблюдавшие и внимавшие всем процессуальным перипетиям, как по команде отвернулись. Павлов сделал страшные глаза и удержал Игоря Петровича. Но тот был явно недоволен. Вырвал руку и уткнулся головой в колени, обхватив себя руками за плечи. Козин удовлетворенно чмокнул:

– Да-да! Именно так и запишите. Нас выкинули, даже не допустив до комиссии. Не дав возможности объяснить наш план строительства. Может, мы и не такие великие прожектеры, как Сабурова и другие. Но мы должны быть в равных условиях. Кажется, так сказано в Конституции?! – Он гордо поднял указательный палец вверх и ткнул в облезлый потолок судебного зала.

– Значит, вы не смогли свое конституционное право реализовать? – сочувственно спросил адвокат.

Козин опустил руку и ответил в тон вопросу:

– Да! Знаете ли! Лишили нас такого права!

– Ваша честь, разрешите еще одно ходатайство?

Колтунов чуть не подпрыгнул. Желудок отыгрывал последние аккорды девятой симфонии Шостаковича.

– Имейте совесть – через две минуты обед!

– Одну минуту двадцать секунд?

– Засек время!

Павлов вскочил и протянул Козину и судье одновременно по два листа:

– Знаком ли вам этот документ?

Козин вглядывался в знакомый до боли бланк. Даже на ксерокопии отчетливо виднелся бланк со сказочным бараном и витиеватой надписью «Козерог». Чем дальше он читал, тем быстрее сползала с его лица улыбка и появлялся хищный оскал. Он скомкал бумагу и бросил под ноги. Оголодавший Колтунов вообще уже ничего не понимал в игре адвоката. Он отсчитывал последние секунды, но не мог уйти на обед в неведении:

– Да что же это такое, защитник? – Он протянул непонятную бумагу жаждущим прочитать ее прокурорам. Те углубились в чтение. И растерялись не меньше судьи.

– А это всего лишь письменный отказ ООО «Козерог» от заявки, поданной в комиссию и администрацию на выделение спорного участка земли. Получено вчера по запросу. – Павлов закончил выступление и сел, переведя дыхание.

В зале установилась полная тишина. Время заседания вышло. Козин развернулся и направился к выходу. Он не обращал внимания на окрики судьи и секретаря. Он шел и твердил, как заведенный, три слова: «Сука! Роберт! Порву!»

Когда Джунгаров наорал на него по телефону, Брагин лишь фыркнул.

Накопать на мэра Лущенко реального компромата в отпущенные сроки не сумел бы никто – даже Шерлок Холмс. Но вот второй вопрос Брагина смутил.

– Вы уверены, что Алену можно трогать? Она девочка неслабая.

– Сериканов сказал, ему Чирков позвонил, – мрачно прояснил ситуацию Джунгаров, – лично.

Брагин присвистнул:

– А смежники нам помогут?

– Уже, – вздохнул прокурор, – записывай адрес. Некий Куксо – главный Аленин мозг. Если чекисты не ошибаются, эта козлина про Алену знает все. И это… – прокурор помедлил, – не тяни, долбай его нещадно, а лучше сразу на суд – свидетелем против Лущенко. У меня обвинение по швам трещит.

У любого хорошего хозяина должен быть кошелек, а у каждого киношного мафиози есть человек-функция. В кино его часто называют бухгалтером, хотя это давно уже не бухгалтер, а скорее человек-кошелек. Его берегут, как берегут свои денежки. Он никогда не попадается на глаза налоговикам и правоохранителям. Его все ищут, и никто не может найти.

Однако противникам семейства Лущенко повезло: выручили случай и профессионализм «смежников». Оперативная прослушка телефонов окружения Лущенко выявила странное имя – Боря. Странное потому, что никаких Борисов рядом с мэром не было, ну, может быть, за исключением Борисыча, то есть В.Б. Кузьминского, главного архитектора города. Опера стали рыть еще активнее и нашли! «Боря» оказался неприметным сокурсником Алены – Борисом Куксо. Сразу по окончании исторического, поняв, что на меняющемся вместе с обществом предмете денег не заработать, Боря подался в Плешку, а после ее окончания стал превосходным экономистом.