— Ничего не могу поделать, такова жизнь. Ты же знаешь этих актеров, у всех свои причуды и скелеты в шкафу. Ну так что? Меня плавсостав ждет.

Джетро глубоко вздохнул.

— Ладно. Ладно. Понимаешь, Питер, я ее люблю.

— А, я был прав насчет номера на двоих? — развеселился Сайфер. — Зря не взяли, между прочим.

— Это не тема для шуток! — рявкнул Джетро. — И не для распространения, понятно?

— Моя голова и так под завязку забита секретными сведениями, расслабься. Так что же, ты не сделал ей предложение, пока она была здесь?

— Пит, она восходящая звезда, на черта я ей нужен? Ей карьеру делать. А я собираюсь уходить, ты же знаешь. — Джет произнес эти слова и понял, что все это просто отговорки.

— Знаю. Хм. — Режиссер, видимо, задумался. — То есть ты утверждаешь, что у тебя серьезные намерения, а не высказал ты их просто потому, что не хотел портить девушке карьеру?

— Приблизительно так.

— Очень интересно, — засмеялся Питер, — ну просто очень.

Джетро никак не мог понять, что так веселит режиссера.

— Случай, конечно, экстраординарный. Ладно, голубки, объясняйтесь сами. Я не помню ее адрес наизусть, минут через десять скину тебе SMS, идет? И не выдавай меня, очень прошу. Скажи, что информацию тебе подсказали белокрылые ангелы.

— Угу, стальные. Спасибо, Пит.

— Только если окажется, что ты со мной шутки шутишь, я тебя найду и лично дам в челюсть, — пригрозил Сайфер. — Я рискую, но рискую осознанно. Ты даешь мне слово джентльмена, что все будет прилично?

— Даю.

— Ну смотри. Эх, и влип же ты, дружище. Ладно, жди.

Влип — это точно, подумал Джетро, кладя трубку. Это еще самое мягкое описание ситуации. Или Сайфер имел в виду что-то еще помимо неодолимой и страстной влюбленности в восходящую звезду киноэкрана?

Линда Тайлер оказалась просто очаровательной, Кэрри влюбилась в нее с первого взгляда — так влюбляются только в очень хороших людей, даже без перспективы когда-либо оказаться друзьями. Она была рыженькая, с потрясающей фигурой и трогательной челкой, все время падавшей на глаза. И ужасно милая — вежливая, прекрасно воспитанная, с еле заметным лондонским акцентом в речи. Кэрри поила Линду чаем, пока мама разговаривала по телефону, а Эвелин искала ручку подходящего цвета, чтобы взяться за надписывание карточек.

— Я надеюсь, что не мешаю вам, — улыбаясь, говорила Линда, — но сидеть дома никаких сил нет. А у Тони перед свадьбой дел по уши, не может же он вечно меня развлекать…

— Ты так говоришь, будто сама не работаешь, — фыркнула мама, входя на кухню. — Кстати, завтра в десять встреча с представителями Донорского фонда, а в двенадцать тебя ждут на благотворительный ланч, поэтому нечего сетовать на наличие свободного времени.

Линда взъерошила челку.

— Спасибо, Оливия, ты умеешь утешить.

— Так. — На кухню влетела Эвелин, держа в руке пучок разноцветных ручек. — У кого почерк лучше всех?

— Кажется, у меня, — вздохнула Кэрри. — Мам, ты уверена, что все это надо надписывать вручную?

— Совершенно уверена. Не учи меня устраивать мероприятия, солнышко. Садись и пиши. Конечно, я могла бы заставить секретарш делать это, но тебе я доверяю больше, и трудотерапия полезна. — Она раздала всем по пачке карточек. — И вы, дорогие леди, не думайте, что для вас не найдется дела. Вот образец, заполняйте, сверяйте по списку.

Кэрри старательно выводила на карточках имена приглашенных, болтала с сестрой и Линдой, и чувствовала подкатывающую тоску. Всего несколько дней без Джетро — целая вечность. Кэрри не думала, что будет так сложно.

Она тоже хотела бы свадьбу. Она так ясно себе это представляла. Лучше выходить замуж осенью — красивейшее время. Можно поставить длинный стол прямо в саду у дома, чтобы гости могли гулять и любоваться природой. Никаких полутора тысяч приглашенных, хватит ближайших родственников и друзей. И Джетро был бы в темном костюме, непривычный и немного неловкий от торжественности, а сама Кэрри предпочла бы легкое платье с широкой юбкой — такое, чтобы не путаться в складках, танцуя.

Будут гореть цветные фонарики в саду, и маленький оркестр — не пятьдесят человек, зачем ей пятьдесят, они же с Джетро никакие не знаменитости! — будет играть ту самую мелодию, что играл на прощальном вечере в ресторане, ту самую, название которой Кэрри так и не вспомнила.

И сумерки будут сгущаться, и станет совсем темно, и тогда Джетро тихо скажет:

— Давай сбежим.

И они ускользнут в дом, быстро переоденутся в джинсы и свитера, уйдут к реке и долго просидят на берегу, просто обнявшись.