«Ну, как там?»

Пилот рассказал, как. Они вместе выкурили по сигарете, и разговор перешел на денежные вопросы.

«Ну хорошо, а сколько вам платят?»

«Около шести фунтов в неделю, — сказал летчик. — А сколько получаете вы?»

«Я получаю восемь фунтов, — ответил рабочий. — Но, разумеется, мы должны работать и во время воздушной тревоги».

Однако в начале мая Кент был приятным местом, на которое следовало полюбоваться. Этот район совершенно заслуженно получил название «Сад Англии». Во время полетов под нами мелькали цветущие яблоневые рощи. Белые благоухающие деревья казались покрытыми снегом. Одна роща сменяла другую, и все они сливались в сплошной яблоневый сад. Какие-то были побольше, какие-то поменьше, но трудолюбивые жители Кента одинаково старательно ухаживали за всеми. Повсюду стояли сушилки для хмеля. Вокруг них постоянно витал пряный аромат, даже если до сезона уборки хмеля было далеко. Но в этой чудесной стране повсюду виднелись Знаки Зверя — тысячи бомбовых воронок, расположенных длинными рядами. Они резко выделялись на меловой почве. Потом мы узнали, что в этом районе немецкие бомбардировщики сбрасывали свой груз, если сталкивались с нашими истребителями и пытались оторваться от них и удрать домой.

И все-таки зеленые рощи тянулись на много миль вокруг. Требовалось что-то большее, чем бомбы, чтобы погубить эти деревья, которые стояли тут сотни лет и простоят еще столько же. Зеленые деревья, зеленые поля, зеленая Англия. Прекрасное зрелище. Наши сердца переполнялись радостью каждый раз, когда мы пролетали над этими местами.

Обжились на новом месте мы довольно быстро. Командующим базой был подполковник Уилкинсон, славный малый, который уладил все проблемы. Мы жили в уютном и теплом здании Мэйдстоунского летного клуба. Под офицерскую столовую Уилкинсон реквизировал симпатичный сельский домик в викторианском стиле, который был известен как «Эрмитаж». Наземный персонал разместился в старинном замке по соседству. Механики были очень довольны, особенно когда вспоминали сырые и грязные норы в Линкольншире.

В первый же вечер мы приготовились к дежурству, но погода была плохой, и около 9 вечера командование авиагруппы дало отбой. Тогда мы вместе с механиками отправились в паб попробовать местное пиво. Оно оказалось отличным, и все остались довольны.

На следующий день фрицы начали воздушный блиц над Ливерпулем. Налеты длились целую неделю. Обычно немецкие бомбардировщики пролетали в нашем секторе, и мы были готовы. Первые несколько ночей нам не везло, но потом настал наш час. Шесть самолетов кружили над Брайтоном, ожидая… Внезапно ожило радио:

«Хэлло, Бэд Хэт 25. Вызывает Биггин-контроль. К вам идут бандиты. Пеленг 180 градусов, встретите над Ла-Маншем. Ангелы 12. Работай».

Я слышал, как Дэйв подтвердил прием, и подумал, что он везунчик, так как сразу получил свой шанс.

«Хэлло, Бэд Хэт 13, вызывает Биггин-контроль. Пеленг 170 градусов, бандиты». Это был позывной Грэхем-Литтла.

«Хэлло, Бэд Хэт 34. Пеленг 130 градусов. Ангелы 20. Курс бандитов 0–4–0. Приготовиться к повороту».

Один за другим парни поворачивали на перехват пока невидимых противников. Я продолжал патрулировать, потихоньку чертыхаясь, и ждал своего приказа, сгорая от нетерпения. Мой радист сержант Джеймс спокойно сидел сзади, молча жуя резинку.

Мы слушали переговоры по радиотелефону.

«Хэлло, Бэд Хэт 25. Ты прямо среди них. Снять предохранители».

«Хэлло, Бэд Хэт 34. Крутой вираж на курс 0–0–0. Он в миле перед тобой».

«Хэлло, всем самолетам Бэд Хэт. Бандиты идут на Ливерпуль — примерный курс 3–4–0. Приготовиться».

Больше ни одного приказа. Я описывал круг за кругом, и у меня от этой карусели даже начала кружиться голова. Ночь было просто прекрасной — чистое небо, маленький молодой месяц. Но мы должны были ждать. Ждать приказа.

Я представил себе офицера наведения, сидящего за большим планшетом в 100 милях отсюда. На большом столе зеленые пиявки ползут на север, между ними мечутся несколько красных флажков. Это мы. Он должен правильно оценить ситуацию и отдать правильный приказ, надеясь, что мы его выполним. Сам он не был пилотом и не летал, но его работа была ничуть не легче.

Внезапно:

«Иду на перехват». Это Бэд Хэт 34, наш новичок Ланс Мартин.

«О'кей, 34. Удачи. Отбой».

«Отбой».

В течение 10 минут не было слышно ничего, потом:

«Хэлло, контроль, вызывает 34. Это был „Вимпи“, черт побери. Я его чуть не сбил».

«О'кей, 34. Готовность».

Перед офицером наведения возникает новая проблема. А что здесь делает «Веллингтон»? Он наш, или его пилотирует немецкий экипаж? Говорят, они захватили несколько таких самолетов в Ливии. Что он намерен делать? Что следует сказать?

«Хэлло, 34. Опознай и сделай запрос».

«О'кей, контроль. Я опознал его, это свой».

«О'кей. Отбой».

Этой ночью в эфире был сплошной «о'кей», но офицер наведения об этом не думал. Он проклинал на все корки Бомбардировочное Командование. Почему они позволяют своим «Вимпи» болтаться среди немецких самолетов в такую ночь, как сегодня? Если они летят на большой высоте, то могли бы включить огни. Он схватил телефонную трубку, чтобы позвонить в центр управления полетами.

В эфире царит сплошная какофония, с земли идут непонятные приказы. Совершенно фантастическая сцена — война техники в разгаре. Это была война XX века, война электричества.

Снова бормотание:

«Он в 4 милях впереди. 34, работай».

«О'кей».

«Снять предохранители».

«Снял».

«Хэлло, 13. Как там?»

«Ничего».

«Хэлло, 25. Возвращайся на базу».

«Не повезло».

«Хэлло, Бэд Хэт 16. Нажми кнопку D и слушай Рэгбэг».

Алан Грут подтвердил прием. Он сменил частоту, чтобы теперь получать инструкции от передового поста управления, который был известен как Рэгбэг. Алан был новичком, но летал совсем недурно. Я пожелал ему удачи.