Но он был уверен, что этот еле слышный звук не предвещает ничего хорошего. И также он был уверен в том, что звук этот исходит от женщины, которой он даже не доверял.

Гаррет вскочил с кровати и направился к двери по лакированному дубовому паркету. Он резко открыл дверь, и полоска света из комнаты осветила холл.

Наклонившись вперед и обхватив руками живот, Лэйни прислонилась к стене около лестницы. На ней была длинная белая ночная рубашка, блестящие волосы спадали на плечи, пряча лицо.

— Лэйни! Что с вами? Что-то с ребенком?

Легкий озноб пробежал по спине Гаррета. Он бросился к ней и положил руку ей на спину, пытаясь распрямить ее.

— Не надо, я не могу пошевельнуться, — напряженно прошептала Лэйни.

Гаррет отошел от нее, не имея ни малейшего понятия, что следует делать.

— Может быть, вызвать врача? — растерянно спросил он минуту спустя.

Наконец Лэйни выпрямилась и посмотрела на него широко открытыми потемневшими глазами, ее лицо было мертвенно-бледным.

— Прошло. Ничего страшного. Со мной все в порядке.

— Мне так не показалось.

Да, ему, скорее, казалось, что секунду назад он стал свидетелем жуткой боли. И он не мог видеть ее мучения, инстинктивно желал помочь ей, смягчить ее боль.

В своих повседневных делах Гаррет мог решить любую проблему, обдумав ситуацию, предложив стратегию... Но он ничего не мог поделать с болью, которую испытывала Лэйни. И это заставляло его чувствовать себя бесполезным и потерянным.

— Доктор Ферли предупреждал, что у меня могут случаться отдельные приступы. Но на это не следует обращать внимания, если только боль не держится постоянно. Это лишь очередные ложные схватки.

Она скрестила руки, что заставило оттопыриться воротник рубашки и приподняло нежные холмики ее грудей. Вырез поддразнивающе углубился, и Гаррет поймал себя на том, что не может оторвать от него глаз.

— Вы уверены? — спросил он дрожащим голосом, пытаясь сконцентрироваться на ее бледном лице.

Он хотел заставить себя поверить в то, что голова у него пошла кругом от недосыпания, а не от вида прелестей Лэйни. Гаррет не относил себя к тем, кто с вожделением пялится на женщин, и ему стало жутко стыдно, потому что именно это он только что и сделал. К тому же она беременна, о, боже!

— Да, — услышал он в ответ. — Я правда в порядке. Пожалуйста, идите спать. Прошу прощения, если я вас разбудила.

— Я сам проснулся, — не отступал Гаррет. — А почему вы так рано встали?

— Но это же «Сон и завтрак». Понимаете? — Она приподняла бровь.

Он улыбнулся. Было видно, что она заняла прежнюю позицию в отношении него. Это подтверждало ее слова о том, что ей стало лучше.

— Что ж, я все равно больше не усну, так что вы могли бы и меня занять каким-нибудь делом. Чем я могу помочь?

Возможно, она и чувствовала себя лучше, но все же ему не нравилась мысль о том, что она будет работать. К тому же под ее глазами он заметил темные круги.

— Я не нуждаюсь в помощи.

— Вам следует больше отдыхать. Вы выглядите так, будто за всю ночь и глаз не сомкнули.

— Знаете, не так просто уснуть, когда внутри тебя огромный шар, — сухо ответила она. — Но я уже привыкла к этому. Так что не тревожьтесь за меня.

Гаррет снова удивился силе этой хрупкой женщины. Она поразила и одновременно расстроила его.

— Чем я могу помочь? — настойчиво повторил Гаррет.

Лэйни стиснула зубы.

— Возможно, уехать из города... — предложила Лэйни с наигранной нежностью в голосе.

В холле стояла тишина. Только тиканье часов где-то внизу нарушало ее.

— Извините, — она закрыла лицо руками. — Я не хотела грубить, — продолжила она, убрав руки от лица. — Вы правы, я устала. Но ведь вы не поэтому так горите желанием помочь мне... У вас есть и скрытые мотивы. А я сейчас слишком измотана, чтобы вам противостоять, понимаете? Так что, клянусь, вам лучше всего оставить меня в покое. Пожалуйста.

Гаррет молча смотрел на нее. Она была совершенно права — у его поведения имелись скрытые мотивы. Но он уже не очень четко представлял себе, что это были за мотивы. Он хотел убедить ее пройти тестирование. Да. Но разве это было все, чего он хотел?

Гаррет не мог найти ответ на этот вопрос. Но он видел, что его присутствие и давление усугубляют плохое состояние Лэйни. Как только эта мысль пришла ему в голову, он почувствовал себя последним негодяем.

Но разве он приехал в Дир-Крик не для того, чтобы надавить на Лэйни? Так почему же он чувствовал себя виноватым, делая то, для чего приехал?