Капитан следил за китами, которые резвились у входа в бухту. Их пушистые невысокие фонтаны возникали один за другим. Это были горбачи. Они охотились. Животные то выпрыгивали из воды, показывая свое толстое, но короткое, метров в десять, тело, быстро, размахивая в воздухе длинными грудными плавниками, то, поднимая буруны, круто изгибаясь, уходили в глубину, подняв над водой широкий хвост.

Другие быстро плавали по кругу, все время сужая его, и, наконец, переворачивались на бок, поедая согнанную в центр рыбу. До берега доносился шум, поднимаемый китами. Горбачи ни минуты не оставались спокойными. За это горбач прозван китобоями веселым китом.

Разогнав или уничтожив косяк рыбы, горбачи уходили из бухты и скрывались за Сторожевым мысом. И так каждый день. Все лето в море виднелись киты, но сейчас, с приближением осени, их стало особенно много. Киты шли вдоль побережья на юг, в более теплые воды, чтобы там перезимовать. Лигов не знал, встретит ли он их, хотя бы на будущий год, в море с гарпуном в руках. На вырученные от продажи уса деньги можно будет приобрести необходимое снаряжение и главное — вельботы, без которых за китами не пойдешь.

«Без вельботов не пойдешь!» — повторил про себя Лигов и посмотрел вокруг, словно надеясь кого-нибудь увидеть, чтобы ему подтвердили это. Но рядом никого не было. Отсюда, с горки, было видно, как в стойбище бегают ребятишки, возятся у костров женщины. Вечер был тихий. «А что, если попробовать со шлюпки? — спросил себя Лигов. — Ведь не всегда же были вельботы!»

Задумчивость сбежала с лица капитана. Он живо обернулся и подошел к сараю, где возился Антон Прокопьевич, вытесывая топором весло для шлюпки. Плотник поднял голову Оброс он еще сильнее. Густая борода закрывала лицо вплоть до самых глаз. Антон Прокопьевич молча ждал, что скажет капитан.

— Можешь ли ты ковать?

— Отчего же, могу! — Плотник отложил топор и выпрямился. — Кузни, правда, нет, но поковку, какую нужно, можно сделать. — Крылья его носа вздрогнули, словно почувствовав запах раскаленного железа.

— Вот смотри. — Лигов присел на корточки и, взяв щепку, начал рисовать на земле длинный, похожий на пику ручной гарпун с кольцом на конце, за которое он привязывается к вельботу. — Ну как, осилишь?

Плотник молча рассматривал рисунок, наматывая на палец колечко бороды. Потом уверенно сказал:

— Это осилю!

Лигов с благодарностью посмотрел на плотника. Сколько раз он выручал колонию своими умелыми руками. Казалось, нет такого дела, которое было бы ему не под силу. Вот и сейчас: принял просьбу, как самую обычную.

Порывшись в сарае, Антон Прокопьевич вытащил несколько железных полос, захваченных из Николаевска:

— Какая пойдет?

Лигов отобрал полутораметровую полосу. Плотник взвесил ее на руке, посмотрел на капитана:

— Тяжеловато будет швырять-то! Ну-ка, прикинь!

Он протянул капитану полосу. Тот, вскинув ее, как копье, метнул. Она впилась в землю метрах в восьми. Плотник одобрил силу капитана:

— Сдюжишь. Малость облегчим.

Капитан вернулся в дом. В центре его была сложена из камней печь, вдоль стен тянулись нары. Затянутые рыбьим пузырем окна пропускали тусклый свет. Лигов зажег жирник (свечи экономились) и, раскрыв дневник, который решил послать Марии, записал:

«Дорогая моя любовь! Солнце, выходящее из моря, встречаю с мыслью о тебе и провожаю его, разговаривая с тобою. Я уверен, что ты знаешь, как я скучаю по тебе. Я называю тебя своей женой, и это дает мне новые силы в нашем деле. Сегодня решил начать охоту на китов. Готовимся к ней. Плотник Кленов, его мы зовем Антоном Прокопьевичем, выкует мне гарпун. Я был бы счастлив, если бы ты была здесь и видела нашу первую охоту на первого кита, который будет добыт здесь русскими охотниками. Мария, моя милая, то, что мы начинаем, все для тебя, а ты — это любовь моя, моя жизнь, моя Россия, которой я верный сын…»

…Баркас и лодчонки эвенков вернулись с китовым усом. Не было лишь Урикана с товарищами.

— Он решил пройти дальше на север. Уса на берегу встречается уже мало! — Алексей указал на баркас, из которого Павел и Петр вместе с Ходовым выгружали пластины китового уса. — Это все, что нашли. Но зато я привез тебе подарок. — Темные глаза Алексея были веселы. Он достал из шлюпки сверток размером с детскую головку и, развернув его, протянул капитану серо-желтую, похожую на воск, массу.

— Амбра! — воскликнул Лигов. Он посмотрел на товарищей. — Друзья, да ведь это же целое состояние! — Он улыбнулся: Но и я вам приготовил подарок!

Моряки ждали, что он что-нибудь скажет, но Олег Николаевич, загадочно подмигнув, повел их к дому. У дверей стоял прислоненный к стене гарпун.

— Гарпун! — воскликнул Алексей.

Ходов жадно осмотрел гарпун. Давно он не держал его в руках. Да, это был настоящий гарпун, несколько тяжелее, чем обычные, и хуже отделанный, но все же это гарпун. Боцман оценил: