Он с гордостью показал Эпоне ее новое жилище.

– Хороший шатер, почти такой же большой, как шатер Кажака. Если нужно, женщины могут его разбирать, а затем опять собирать. Ты здесь будешь хорошо жить вся зима. – Он улыбнулся обаятельной улыбкой, всячески стараясь, чтобы Эпона осталась довольна.

Эпона огляделась. Маленькое жилище было забито вещами еще больше, чем шатер Колексеса. Тут и для одного человека не хватало места, но она сама видела, как из этого шатра вышли две женщины с целым выводком ребятишек.

– Я предпочла бы спать под звездами, положив голову на шею моей лошади, – сказала она Кажаку.

Его брови знакомо взметнулись вверх.

– Мужчины спят вместе с лошадьми, женщины спят в шатрах, – сказал он. Увидев на ее лице выражение упрямства, чтобы как-то смягчить ее, он добавил: – В шатрах тепло.

– Я не боюсь холода, привыкла к нему.

– Холод в горах не такой же самый, как в Море Травы.

Ее глаза сверкнули.

– Ты приказываешь мне спать в шатре?

Зная характер этой женщины, Кажак заколебался, прежде чем ответить. Вероятно, разумнее всего – ничего ей не приказывать. Он широко улыбнулся.

– Нет, нет, это не приказ. Кажак будет очень доволен, очень горд, если ты будешь жить в его шатре, но это не приказ.

Эпона слегка успокоилась.

– Хорошо. Я буду спать в твоем шатре. Но тебе придется кое-что убрать; мне не нужны все эти сундучки и сумки и… – Эпона беспомощно помахала рукой, не в силах описать весь этот хлам, наполнявший жилище.

Разумеется, не могло быть и речи, чтобы сам Кажак помог Эпоне очистить шатер от ненужных ей вещей. Он пошел к одной из своих жен, самой молодой и самой покорной, и велел ей помочь кельтской женщине. Просить старшую жену прислуживать младшей было грубым нарушением обычаев, но у Кажака не оставалось никакого выбора. Он знал, что Ро-Ан не доставит ему никаких неприятностей.

С маленьким каменным светильником в руке Эпона ползала по полу, пытаясь разобрать кипу грязных мехов, когда услышала над своим плечом чей-то робкий голосок. Оглянувшись, она впервые увидела скифскую женщину с неприкрытым лицом.

Как и многие ее соплеменницы, она была темноглазая, скуластая, с точеным носом. Однако рот у нее был небольшой, мягко очерченный, а ее подбородок прятался в складках одежды. Она была похожа на молодую лань, мелькающую среди деревьев на опушке.

– Ро-Ан, – притронувшись к груди, нерешительно произнесла она.

– Эпона, – дружески улыбаясь, ответила молодая женщина.

Ро-Ан не улыбнулась. Ее темные глаза расширились, затем она опустила веки, выражая готовность служить Эпоне, и протянула к ней обе руки.

Эпона иногда думала о себе как о застенчивой женщине, но по сравнению с этим робким существом она была просто рыкающей львицей. Вероятно, самое доброе, что могла сделать Эпона, это, не говоря ни слова, нагрузить ее ненужными вещами и отослать прочь. Но ведь она может оказаться доброй помощницей, к тому же Эпона истосковалась по звукам женского голоса.

Поэтому вместо того, чтобы тут же дать ей необходимое поручение, Эпона попыталась завязать с ней разговор.

– Ты одна из жен Кажака? – спросила она.

Ро-Ан издала какой-то тихий кудахтающий звук, очевидно, это был смех, и закрыла нижнюю часть своего лица.

– У Кажака много жен? – спросила Эпона, пользуясь своим ограниченным, но с каждым днем увеличивающимся запасом скифских слов.

Ро-Ан вновь хихикнула и наклонила голову. Эпона уже начала терять терпение.

– Я… Эпона… не сделаю… ничего плохого… Ро-Ан, – произнесла она медленно и отчетливо.

Ро-Ан как будто бы чуточку успокоилась. Она кивнула головой в знак того, что поняла, и подняла глаза. И тут Эпона обнаружила, что женщины, в отличие от мужчин, не избегают смотреть прямо в глаза, этот запрет их, очевидно, не касается; Ро-Ан глядела на нее робко, но без каких бы то ни было колебаний. Голос ее звучал очень мягко.

– Это твой шатер, Ро-Ан?

– Нет, это шатер Кажака. Шатер Кажака для его жен.

– Все его жены жили здесь? Вместе с Кажаком?

Ро-Ан захихикала.

– Нет, нет. Кажак живет в отдельном большом шатре, как все мужчины. Женщины собирают и разбирают шатры, но они им не принадлежат. Зимой женщины живут в небольших шатрах. Летом мы обычно не строим шатров, живем в кибитках. Некоторые мужчины, которые в опале у князя, вообще не имеют шатров. Все время должны жить, и их жены тоже должны жить, в кибитках. Когда Ро-Ан была маленькая, она спала под кибиткой, – добавила она. – Теперь я живу лучше. Кажак имеет несколько шатров. Один для Кажака, один… теперь для тебя. Еще два для женщин. Он любимый сын Колексеса; пользуется особой милостью своего отца.

Приводя в порядок свое жилище, Эпона перевернула мешок с мукой и вдруг уловила какой-то гнилостный запах, заглушавший запах корицы и благовоний.

– Что за вонь?

Ро-Ан нагнулась, и Эпона ощутила запах, исходивший от тела молодой женщины; этот запах походил на запах козы.

Время было как раз подходящее, чтобы задать вопрос, который вертелся у Эпоны на язык с тех самых пор, как она покинула Голубые горы, вопрос, мучивший ее всякий раз, когда она думала о своей будущей жизни среди кочевников. Она не могла дольше тянуть с этим вопросом.