В те годы моя сексуальная жизнь, кроме Тамары, с которой я жил как с женой, и этих спонтанных встреч, сводилась к периодическому посещению еще двух Тамар — Ивановны и Витольдовны. Если звонила Витольдовна, которая в очередной раз «прощала» меня, я обычно бросал все и бежал к ней. Даже Тамара-маленькая своими слезами не могла удержать меня от этого. Меня тянуло к Витольдовне что-то, чего я до сих пор не могу понять. Ведь я даже сейчас часто вижу ее во снах. Правда, вижу и Олю, и Ивановну, не говоря уже о Тамаре-маленькой. У Витольдовны, как и раньше, не засидишься — хорошо, если удавалось ночь провести вместе. Утром мы, обычно ссорились и разбегались. Бывало при этом, иногда, и рукоприкладство, конечно же, с ее стороны.

Звонила иногда Ивановна. Чаще всего, если у нее что-то там портилось по электричеству, или мебель надо было перетащить. Конечно же, по телефону она мне этого не говорила, а только по приезду, после рюмки-другой. Характер у моей старой подруги испортился, и редкая встреча обходилась опять же без рукоприкладства, но на сей раз с моей стороны. Любила она доводить до белого каления — хлебом ее не корми и мадерой не пои! Но, после побоища близость была особенно остра и чувственна.

Вот и весь ограниченный «ассортимент» моих сексуальных утех в Москве — не то, что несколькими годами раньше! Ездил я и в Киев к Ире, но это нечасто, хорошо, если раз в два месяца на недельку. Правда, в Киев я ездил и летом на отдых.

И вот однажды — говорю, и сам замираю от волнения в ожидании роковой встречи — я возвращаюсь с очередной записи передачи, причем один. Не все коту масленица! Еще со студии я позвонил Тамаре, убеждая ее пойти домой, но получил отказ.

Злой и обиженный, я выхожу из метро у Театра на Таганке. Домой не хочется, к тому же мы с Василием Захарченко прилично выпили «на выход». Оглядываю милых дам, стоящих возле выхода метро, и вдруг вижу… негритянку. Высокая, худая, очень темная, с миллионом тонких косичек. Днем бы, да на трезвую голову — испугался! А тут — ничуть!

Подхожу, здороваюсь по-английски и с места в карьер предлагаю: «Лет ас гоу хоум ту ми — дринк э литтл! Ай лив ниир!» («Пойдемте ко мне домой, выпьем немного! Я живу близко!» Англичане, простите меня за «инглиш», но я ведь был выпивши!). «Виз плежар!» («С удовольствием!») — отвечает мне «красавица южная», и мы в обнимку идем ко мне.

По дороге я обнаружил две вещи — негритянка, которую звали Сюзи, немного пьяна, а к тому же, она ни слова не понимает по-русски. Или притворяется. Мы добавили шампанского, я включил сауну. Сюзи была приятно шокирована. После сауны мы допили все, что оставалось, и я забылся.

Утром просыпаюсь от сильной головной боли. Пытаюсь определить, где я. Но потолок так высоко, что я ничего не понимаю. Поворачиваю голову налево и

— о, ужас! — рядом со мной лежит нечто голое, черное с оранжевыми ладонями и змеями вместо волос.

— Все, — думаю, — я на том свете, или еще хрен знает где! Оказывается, лежим мы с негритянкой голые на паласе на полу — поэтому и потолок так высоко. Понемногу память стала возвращаться ко мне, и я покрылся холодным потом. Негритянка — значит Африка, а Африка — это СПИД! Одна надежда — вдруг мы по-пьянке забыли о «любви».

Бужу мою пассию как можно аккуратнее, и нарушая все законы языка, спрашиваю: «Хани, ви хэв лав йестеди?», («Милая, у нас была любовь вчера?»).

— Оф коурс, дарлинг! («Конечно, дорогой!») — отвечает Сюзи, без тени беспокойства.

— Все пропало! — думаю я, не находя рядом и следа презервативов. — Пропадать, так с музыкой! — было второй моей мыслью, с которой я навалился на Сюзи. — Хоть буду знать, какие они, эти негритянки! Надолго ли только понадобятся эти знания? — не преминула посетить меня горестная мысль.

— Баба, как баба! — сделал я заключение, сползая с Сюзи. — Во всяком случае, погибать тут не за что! Ну, движется поэнергичнее, чем наша русская утречком, а может, просто притворяется страстной!

За утренним кофе я спросил Сюзи, откуда она приехала. Она назвала какое-то государство, в котором уж точно была буква «з». То есть, в числе самых спидоопасных в Африке!

Я по-быстрому выпроводил Сюзи и принялся названивать в антиспидовую лабораторию Вадима Покровского, что на Соколиной Горе. Телефон у меня был давно записан. Связавшись с кем-то из лаборатории, я спросил, когда сегодня можно прийти на обследование.

— В чем проблемы? — спросил меня недовольный мужской голос.

— Да переспал с негритянкой без презерватива! — с досадой доложил я.

— А негритянка-то — наша? — спросил голос.

— В каком смысле «наша»? — не понял я.

— Живет она в СССР или приехала откуда-то? — с раздражением проговорила трубка.

— Приехала из Африки, — ответил я, — страна какая-то с буквой «з». Заир или Зимбабве, а может — Мозамбик!

— Это все плохо! — упавшим голосом ответил телефон, — все очень плохо!