Но не одной жертвы не попалось на его пути, никого, на ком отвести душу. Он завернул в какую-то разгромленную нишу, сел на пол, и заплакал.

Он не плакал когда его бил отец, он заплакал лишь, когда обнялся с бабушкой Марусей, но тогда он плакал непроизвольно. А сейчас он хотел плакать, и он плакал навзрыд. Он рвал на себе одежду и царапал до крови лицо и грудь, но жечь жара не проходила. Это огонь полыхнул в мозгу и обжег всё тело сразу, как только он увидел, кого ударил.

Он чувствовал, осязаемо чувствовал тот краткий, микронный миг, который надо было остановить, попридержать. Пусть и не смочь остановить удар, но притормозить — снять, те лишние килограммы силы, оказавшиеся убийственными. Смертельными для, впервые может быть, именно в лагере, ставшего жизнерадостным Беннаса.

Именно в лагере, у Беннаса оказался первый настоящий друг, который доверил ему дело по силам, и который заставил его поверить в нужность его малого участия. И, главное, поверить в Не бесполезность жизни, в её Не безнадежность.

Ваня сжимал кулаки. И там, внутри них, он чувствовал тот микрон времени. Тот, который он сжимал — он был лишним и убийственным. Ваня ощутил, осознал и поверил — Время равняется Силе.

Время и Сила (Энергия). Они взаимозависимы и взаимо обращаемы. И меж ними нет преграды понятий Пространства и Жизни. Пространство и Жизнь зависят от них, и не могут без них. А они — нет. Время и Сила.

………………

С Ваней грозились разобраться зоновские начальники, навесив на него, и бунт, и убийство Беннаса. Но всё откладывали, будто винтики бездушного механизма исполнения наказания одушевились, и вот, вдруг, не трогают человека, страдающего из-за гибели друга.

Но говорили, что Ваню пугают только для порядка. Виновными за всё будут заявлены другие, до кого раньше было трудно добраться. Несколько раз приятель медик садился рядом и втолковывал Ване, что он не виноват. Беннас и так был не жилец. Ему стоило, чуть сильней поскользнутся. И не надо ударяться головой. Нет, — просто сильнее встряхнуть её, и ниточка его жизни окончательно бы лопнула.

Что и случилось тогда, когда он по радостной своей дури бежал сообщить, успеть первым, радостную весть. Ванино дело передали на рассмотрение по досрочному освобождению.

Оказывается: Ваню не щадили, а ждали высоких гостей из специальных служб для участия в Ваниной экзекуции. А может и для отдельной беседы.

Экзекуция не получилась. Ване постановочным голосом сообщили, сколько ему карячится за убийство шведского подданного. И за многое другое, если потребуется, по списку. Но он так посмотрел на заседавших господ начальников, в погонах и без, что старший беспогоный подал какой-то знак и представители местных зоновских властей быстренько покинули помещение. Старший еще раз, в тишине, внимательно посмотрел на Ваню и сказал просто и прямо:

— Вы будете работать на службу внешней безопасности России?

Ваня в тон ему и ответил коротко:

— Да, буду.

…………………………….

После знаменательной вехи в Ваниной жизни — разговора с людьми в штатском, его скорейше освободили. Перед самыми открытиями прощальными зоновских ворот, сам господин кум лагеря, вышедший его проводить, посетовал:

— Ты вот уезжаешь, а глади — порядок при тебе установился не плохой. Кого порекомендуешь в лидеры под тип "Смотрящего", что б в зоне тишь была?

— А кого-нибудь из армян. Они хоть договариваться умеют.

— Но с тобой не договорились?

— Я, — сказал Ваня, — особый случай. А тебе главное, что б тишина была. А это чаще не гегемония какой либо группы над всеми, — а баланс интересов и сил. Армяне это смогут. Чего — чего, а считать они умеют.

— А я думал того длинного Южноафриканца подтянуть.

— Упаси тебя Бог! Если не хочешь трупы тележками вывозить. Скоропостижно и по неустановленной причине скончавшихся.

…………………………..

После печальных событий в лагере освобождения, Ваня лишь на денек заскочил в истинно родное селение. Увидел, что всё в порядке узнал, что и с кем. Получил легальные бумаги и билет на Люфтганзу у Лялюка, а нелегальные малявы через деда Камаринова. Еще раз обнял бабушку и отбыл в Москву на рейс Германию.

Он очень спешил увидеть её и свои дела посвежевшим новым взглядом. А о пути надо было увидится кое с кем из авторитетов в Москве. Развить связи, так сказать. Два дня положил на объезд объявленных ему адресов. Думал, обойдется без происшествий.

Зря, как всегда.

……………………..

— Каково ночевали, бродяги?

— Да живы пока. На воле клопы не заели. Чего надо, брателла?

— Я к вам с малявами от Сергунька и Ряхи.

— Так милости просим. — Тут же, враз подобревший до пригибания цырл хозяин хазы, перевёл в шепот и так не громкий голос. — Извини, уважаемый, у нас тут гости случились… не хорошие. Пройдём на кухню.

— Ну-ка, погоди, — Ваня отодвинул хозяина и заглянул в большую комнату. — Здрасьте, честной компании.