Затем, когда ты сообщила мне, что в тебе ребенок от Найджела, это походило на пощечину. Тут уж я ничего не мог поделать, чтобы предотвратить этот самый брак. У меня не оставалось ничего иного, как признать свое поражение. Ты была уже привязана к нему таким образом, который делал все мои замыслы смешными и бесполезными. Боже, как я хотел, чтобы этот ребенок был моим!

Роза всхлипнула от весомости этого замечания.

«Пожалуйста, скажи, что ты любишь меня, — молча молила она. — Не нуждаешься, не хочешь, а любишь. Пожалуйста».

— Какое-то время после этого я тебя ненавидел. Впрочем, не так сильно, как ненавидел себя. Мне нужно было убрать тебя, вычистить тебя из своего сознания. И я отправился, как тебе известно, на Дальний Восток — Малайзия, Тайланд, Япония, Филиппины. Я бросился в работу. Все, что я ни рисовал, было полно горечи и мести. К своему стыду я обидел несколько ни о чем не подозревавших женщин, стараясь отомстить тебе за себя. И когда, наконец, я устал от этой оргии самоупоенности и самобичевания, я вернулся назад в Бретань, чтобы постараться снова склеить разбитое. — Его рот расслабился в усмешке.

Старый добрый дядя Чарлз. Я никогда еще не радовался так его весточке, с тех дней, когда он обычно присылал мне по почте приглашения. Узнать, что ты не вышла замуж за Найджела, было для меня равнозначным обретению Святого Грааля. И с этого времени я не выпускал тебя из виду. Однако я выжидал, боясь все испортить. Я дожидался подходящего момента.

Он поднес ее руки к своему лицу и задержал их возле губ.

— Ты простишь меня, Роза?

Она собрала каждую унцию храбрости, которая была у нее.

— Ты ведь знаешь, что невежливо, — проговорила она мягко, — ждать от леди, чтобы она сказала это первой. — И после этого новая, зрелая, опытная Роза залилась невероятным, красным цветом.

Алек медленно улыбнулся со смесью облегчения и жестокости.

— Ты невозможная женщина, — рассердился он. — Я целых десять минут унижался, посыпал голову пеплом, практически целовал твои ноги — что на самом деле восхитительно в буквальном смысле — а все, что мне на самом-то деле требовалось сказать, так это…

Роза выжидающе глядела на него.

— Я вот что подумал, Роза, — с насмешкой сказал он. — А не лучше ли будет, если мы скажем это вместе, одновременно? Тогда никому из нас не придется беспокоиться, что он произнес это первым. А поскольку я вообще-то ни разу не говорил этих слов прежде — и, надеюсь, что ты тоже, — то мне требуется помощь. Считаю до трех, хорошо? Раз, два, три…

— Я люблю тебя, — сказала Роза. И Алек. Вероятно, им понравилось, как это прозвучало, потому что они неустанно повторяли эти прелестные слова всю дорогу, пока возвращались в отель.

Когда они вернулись, Алек снова стал задумчивым. Вместо того, чтобы бросить ее снова в постель, как она ожидала, он присел и похлопал рукой рядом с собой. Роза прильнула к нему. В туманной дымке, она жила лишь этими минутами.

— Ты останешься со мной, Роза? — спросил он спокойно.

— Разумеется. Христианская Ассоциация уже отдала мою комнату, вероятно, кому-нибудь еще.

— Petite imbecile [23] . Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Ты имеешь в виду, буду ли я жить с тобой? — сердце Розы пело. Это было начало.

— Роза, я просто в ужасе от тебя. Что за аморальное предположение!

— Ты хочешь сказать…

— Роза, не хочешь ли ты сделать из меня порядочного мужчину?

Роза дрогнула. Даже в своих самых безудержных фантазиях она не позволяла себе думать о таком.

— Но хорошо ли это? — услышала она свой протест. — Я не хочу, чтобы ты считал себя — связанным и привязанным.

— Это я хочу привязать тебя. Не думаешь ли ты, что я позволю тебе разгуливать свободной среди молодых жеребцов у Финделстайна, не превратив тебя прежде в респектабельную замужнюю леди, а?

Роза боролась всеми силами с поднимавшимся у нее в груди восторгом, отчаянно пытаясь быть объективной.

— Ты не принадлежишь к мужчинам, способным на женитьбу, — сказала она твердо. — Клочок бумаги тебя не удержит, Алек.

— Ну, и правильно, если и не удержит.

Меня удержит другое. К примеру, то, что а не могу жить без тебя. Ты что, хочешь заставить меня просить на коленях? — Он прилагал все усилия, чтобы оставаться серьезным.