Площадь, отведенная под комнаты свиданий в «Паркхерсте», была довольно обширной. Здесь находился прилавок, похожий скорее на небольшой буфет, чем на закрытые магазинчики, торгующие гамбургерами и прочей едой на скорую руку, которые можно встретить на любом британском железнодорожном вокзале. Продавались здесь чай, кофе, безалкогольные напитки и конфеты. Сразу за большими дверями, если миновать их, справа располагалась детская игровая площадка, где было все, начиная с качающихся лошадок и кончая домиками куклы Венди. Дети радостно играли там, не понимая, на территории какого заведения они находятся. А отцы и матери с восторгом наблюдали за ними.

Донна прошла налево и приблизилась к прилавку-стойке. Столы были расставлены далеко друг от друга, и за ними в одиночестве сидели женщины в ожидании супругов или сыновей, которых должны были привести к ним. Донна тоже села за стол. Она улыбнулась старой женщине, которая терпеливо ждала за ближним к Донне столиком. Женщина опустила глаза к своему вязанию, и Донна вздохнула.

Монотонное жужжание голосов становилось все громче. Когда двери в дальнем углу комнаты открылись, Донна, заметив это, с облегчением перевела дыхание, наблюдая, как Джорджио идет к ней. На нем были черные тренировочные штаны и рубашка-поло фирмы «Лакоста». На вид он казался подтянутым и вполне здоровым, но морщины на лице выдавали напряжение, в котором находился Джорджио. Донна встала, и он крепко поцеловал ее.

— Привет, дорогая. Как я рад видеть тебя! — Он достал у нее из кошелька пятифунтовую бумажку.

— Чего ты хочешь? Кофе?

Донна кивнула и проследила, как он купил два кофе, пять батончиков «Марс» и упаковку «КитКат». Она уже знала, что «Кит Кат» предназначался ей.

Он сел на свое место и отдал ей сдачу. Он так напоминал сейчас повадками маленького мальчика, что она почувствовала в себе волну жалости к нему.

— Ну так что происходит, Донна? Как идут дела?

Она глубоко вздохнула и спокойно сказала — намного спокойнее, чем себя чувствовала:

— Кто-то вчера ночью разгромил автомобильную площадку. Все машины, что были ближе к дороге, разбиты. — Она заметила, что на лице мужа отразилось недоверие, и заставила себя продолжить: — Полиция думает, что это вандалы, они приехали в большом «Ренджровере», и им просто нечего было делать. Но я так не думаю.

Джорджио отпил глоток кофе, чтобы дать себе время провернуть в мозгу то, о чем сказала жена.

— Я надеюсь, сегодня ты мне дашь ответы на кое-какие вопросы, Джорджио, потому что я после вчерашней ночи настроена серьезно и полагаю, что ты обязан кое-что объяснить мне.

Он возбужденно провел рукой по лицу.

— Слушай, любимая, ты лучше расскажи мне подробнее о том, что произошло вчера ночью, с самого начала.

Теперь Донна, в свою очередь, отпила глоток кофе. Она проглотила горьковатую жидкость и внутренне содрогнулась от того, что ей предстояло сделать… За двадцать лет супружества она никогда ни о чем не спрашивала мужа: откуда у них берутся деньги, какими делами он занимается, каким образом оплачиваются кредитные карточки. Она покупала такую одежду, какую хотела, и делала это, когда хотела; ее карточка «Америкэн экспресс» была ее третьей рукой — всегда с ней, что бы там ни было. Ей даже никогда не приходилось брать деньги из банка, потому что дома всегда в изобилии хранились наличные — в небольшом сейфе в кабинете Джорджио. Счета оплачивались регулярно, и ей никогда не нужно было проверять баланс чековой книжки, просить подтверждения или даже вообще думать о деньгах. Она вспоминала о них лишь тогда, когда тратила их.

Но теперь ей необходимо было спросить у мужа не только о деньгах, но и о многих других вещах, о существовании которых она не подозревала долгие годы, хотя Донна истово желала и дальше оставаться в неведении. Это представлялось ей непосильным бременем уже потому, что Джорджио сейчас выступал в роли вынужденного слушателя: ведь ей приходилось начинать разговор о вещах, о которых они вообще никогда в прежней жизни не говорили. Она вновь ощутила свою личную ответственность за происходящее, пусть ее сейчас и контролировали а все потому, что она могла выйти из этой тюрьмы, а он — нет.

— Прошлой ночью автомобильная стоянка была разрушена. По крайней мере, значительная часть машин разбита, — начала она. — Еще когда тебе только вынесли приговор, я проявила интерес к твоему бизнесу. Ты ведь знаешь, что автомобильная площадка, а также строительные участки — все абсолютно было не застраховано…

Она заметила, что у Джорджио посуровело лицо, и голос ее дрогнул. Прежде чем продолжить, она прокашлялась, мысленно убеждая себя, что перед ней сидит ее муж, а не какой-то незнакомец: «Это человек, с которым я много лет спала, которого любила, кому была верной подругой. Мне не нужно бояться его». И все же по какой-то непостижимой причине она интуитивно чувствовала, что бояться его все-таки стоит. — Деньги, которые были у нас на общем счету, я использовала, чтобы оформить страховку. Я также заплатила строительным поставщикам, поскольку они не собирались давать нам в кредит. Мне известно, что по автомобильной площадке у вас с Дэви имеется два комплекта книг: один, как я полагаю, лично для вас, а второй — для налоговика. Дэви пока не знает, что я это обнаружила, поэтому, пожалуйста, не обвиняй его ни в чем. Пришлось закрыть несколько строительных участков. Строительство домов в Эссексе находилось на стадии нулевого цикла, и они будут закончены, как только у нас появятся деньги. Я завишу от участка в Илфорде. Завершу там строительство, и тогда мы сможем выпутаться из этой неразберихи. Возможно, мы получим немного больше ста тысяч фунтов за дома в Илфорде. Но ведь ты все это уже знаешь, не так ли? — Она снова отпила глоток кофе и посмотрела в каменное лицо мужа. — Машины «XJS», принадлежавшие тебе, у нас отобрали. Мы не смогли оплатить по ним счетов. Я должна добавить, что отдельный банковский счет, по которому ты платил за аренду, теперь закрыт. Я объяснила банкирам обстоятельства, погасила твои проценты, и после того, как мне удалось переговорить с лизинговой компанией, все встало на свои места. За свою машину я заплатила, продав некоторые из моих драгоценностей, включая мои золотые часы «Ролекс», которые я отдала в залог. И теперь владею машиной на законных основаниях.

Джорджио язвительно засмеялся.

— Ну, хорошо, значит, ты разведала все о моих деловых контактах. Они не лучше и не хуже, чем у других, что сидят в этой дыре, Донна. Так что не делай поспешных выводов.

Теперь Донна, в свою очередь, потеряла терпение.

— Поспешные выводы?! За четыре месяца можно сделать нечто большее, чем просто поспешные выводы. Я все это выясняла постепенно. Я твоя жена, Джорджио, а не глупенькая, безмозглая девчонка, которая не может догадаться о простейших вещах! Я эффективно занималась твоим бизнесом, вытащила тебя из дерьма и все это время работала в потемках! Все говорили мне: «Ты должна присмотреть за его делами, он же твой муж». Что ж, именно этим я и занималась. Это — так, к слову сказать, если ты вдруг чего-то не заметил. Честно говоря, было бы намного легче, если знать весь расклад с самого начала. Например, я являюсь владелицей дома, а я никогда об этом не знала. В моей собственности также строительные участки, а ты лишь директор. Какого черта происходит, Джорджио?! Посреди ночи меня вытаскивают из постели два полицейских и говорят, что какие-то вандалы разгромили наши машины, действуя по собственному капризу! Неужели я кажусь такой дурочкой? И потом — какой черт позвонил твоему брату Стефану? Он приехал ко мне, будучи уже в курсе всего. И я только сегодня поняла, пока плыла сюда на этом проклятом пароме, что никто из полиции не мог войти с ним в контакт. Прошлой ночью я спросила Дэви, не связывался ли он по этому поводу с кем-нибудь, и тот ответил: «Нет». Итак, я хочу спросить прямо: о чем еще я и понятия не имею?!