— Эллочка, ты взрослая девочка, тебе уже почти семь лет, ты что, не понимаешь…

Но дальше я сама не поняла. А Эллочка очень расстроилась, и я говорю:

— Давайте подарки смотреть!

Приходит Бабуся, поздравляет меня, целует, обнимает — у неё такие тёплые мягкие руки. Все собираются у меня на кровати, а Папа на работе, сейчас мы будем разворачивать по очереди каждый мешочек, развязывать красивые ленточки и думать: а что же там в мешочке?! Анночка ещё всхлипывает, я говорю:

— А лошадку Папа починит — он очень любит всё чинить этой палкой, от которой противно пахнет!

— Это паяльник! — смеётся Мамочка.

Я сижу в Красном уголке за большой тряпкой. Тряпка висит от самого потолка, и тут нет этого яркого-яркого света, от которого я не могу открыть глаза. А на ярком свету стоит большая, очень большая ёлка, и около неё все выступают — говорят стихотворения, поют, после этого всем дарят новогодние подарки. А за ёлкой, в темноте, сидят все родители и хлопают. Подходит Эллочка и спрашивает:

— Ты почему здесь сидишь?

Я говорю:

— Там очень свет яркий!

Она говорит:

— А где твой подарок?

— Нет, — говорю.

— А ты что, не выступала? — Она так удивилась, что у неё глаза стали широкие-широкие.

— Не выступала. — И я на неё хочу строго посмотреть, как иногда Мамочка смотрит, чтобы она меня не тащила на этот яркий свет, но у меня ничего не получается, она берёт меня за руку и говорит:

— Как же я пропустила… пойдём скорее, тебе надо выступить, а то начнётся хоровод и ты останешься без подарка!

— Не надо подарка, — прошу я.

— Надо! — говорит Эллочка. — Спой что-нибудь.

— Не хочу им петь, — сержусь я.

— Тогда скажешь стихотворение. — Эллочка начинает тащить меня на свет.

— Я не помню ничего, — говорю. Мы уже на свету. Эллочка говорит:

— Глупости, ты знаешь очень много стихотворений.

— Она ставит меня около ёлки и говорит тихо:

— Расскажи «Курица-бездельница». — И быстро уходит.

Я начинаю:

Я не люблю это стихотворение, просто так не люблю, и мне кажется, что оно для совсем маленьких, но теперь ничего не поделаешь — придётся рассказать до конца. Я быстро рассказываю до конца, слышу, как мне хлопают, из-за ёлки выходит женщина и даёт мне блестящий мешочек, я говорю «Спасибо», отхожу к стенке и удивляюсь, почему я раньше не могла смотреть на этот свет, а сейчас могу. Вижу — Эллочка тащит Володьку из нашего подъезда, он очень глупый и смешной. И слышу, как Эллочка говорит:

— Ты что, совсем ничего не умеешь делать?!

— Ничего не умею, — говорит Володька.

— Тогда изобрази что-нибудь, ты же во что-нибудь играешь, — строго говорит Эллочка, отпускает его руку и быстро уходит.

Володька стоит — и такое у него глупое лицо, что хочется хохотать. Вдруг он поднимает не очень высоко руки, хмурится, надувает щёки — и как побежит по кругу около ёлки, и как завоет: «У-у-у!» Бежит и воет, и подвывает, и немножко наклоняется то туда, то туда. Все смеются и хлопают, и мне тоже сразу видно, что это самолёт. Он несколько кругов пробежал и остановился, и все ему хлопали, и пришла женщина, и подарила ему подарок. А я в это время немножко сержусь на Эллочку. Я знаю столько хороших стихотворений: «Мишка, Мишка, как не стыдно, вылезай из-под комода…», и «…В лес поедем к бабке Мирл по кривой дорожке», и «Он весел и счастлив от пят до макушки…», и много других, а она эту глупую курицу вспомнила!

Я разглядываю ёлку, она очень большая и очень красивая! И у всех весёлые лица.

«А теперь хоровод», — кричит Эллочка, она очень умная, и мне кажется, что она здесь лучше всех!

Она подбегает ко мне, хватает мой подарок, он куда-то девается, хватает меня за руку, я хватаю за руку Володьку, он тоже кого-то хватает за руку — нас очень много, получается большой хоровод, и мы все бежим, бежим, бежим, взявшись за руки!

И всё вокруг мелькает и сверкает — это так хорошо!

Сейчас пойду и посмотрю на куклу с закрывающимися глазами. Мне её подарили, я на неё тогда смотрела, и положила обратно в коробку, и поставила в шкаф. А сегодня я про неё вспомнила — надо посмотреть.

Иду, открываю шкаф, вынимаю коробку, ставлю на пол. Сняла крышку коробки — она там лежит с закрытыми глазами, мне это не нравится! Я сажаю её — она открывает глаза, у неё длинные ресницы, красивые волосы, красивое платье, но что-то у меня в груди не так. Я опять кладу её — она закрывает глаза. Тогда я быстро её поднимаю и ставлю на ноги, а на ногах у неё носки и туфли, я в тот раз это не видела. Она стоит на ногах с открытыми глазами, а я держу её за обе руки, потому что Мамочка сказала, что с ней надо обращаться аккуратно — она очень «бьющаяся»!