3:9: Иоанн саддукеям и фарисеям: «И не думайте говорить себе: ‘Наш предок – Авраам, ’ ибо говорю вам, что Б. можем из камней сих создать детей Аврааму».

Здесь может быть отрицание доктрины оснований, по которой дела святых засчитывались в искупление грехов нынешнего поколения. Такая позиция была бы естественна для строгой секты, как, например, ессены Вероятно, ее бы придерживались и саддукеи, отрицавшие религиозные новации.

Однако не исключено, что тезис принадлежит языческому автору, стремившемуся нивелировать преимущество иудеев.

XE "Крещение" \i 3:11: «Я крещу вас в воде в покаяние…»

Крещение в иудаизме – это процесс обретения святого духа в последние дни. Иоанн Креститель, видимо, был апокалипсическим проповедником – и крестил именно духом. Но позднее понадобилось разделить его и Иисуса крещение и появилась концепция о том, что Иоанн крестил в покаяние (прощение грехов). Но покаяние не имеет прямого отношения к крещению. Видимо, здесь отголосок языческой традиции очищения в воде от грехов.

Гностики рассматривали крещение как получение мистического опыта в этой жизни. В результате наставлений и ритуала крещения обращаемый узнавал мистическую суть мира. Гностики категорически отрицали изменение (осознание, освобождение) в результате простого погружения в воду, но рассматривали его как ритуал, сопутствующий обретению знания.

Фальсификатор, видимо, передергивает. Крещение Иоанна было не актом собственно покаяния, а ритуального очищения. Крещение Илии, важное для христианства, было окончательным очищением перед Судом.

Иудеи очищались от нечистого путем погружения в воду. Но иудаизм – религия действия. Практическое соблюдение заповедей тождественно религиозной чистоте. Несоблюдение (в том числе ритуала омовения) – религиозной нечистоте, греху. Поэтому омовение (физический процесс) – это автоматически и процесс духовного очищения. В христианстве же поведение и религия разделены. Погружение в воду оторвано от своего изначального смысла уничтожения нечистоты, выхолощено.

Христиане-язычники, видимо не понимали несовместимости крещения и пренебрежения Законом, как раз и устанавливающим понятие чистоты.

Иоанн проповедовал покаяние. Это вполне типичное для иудейской традиции учение, которое, впрочем, отсутствует в Библии как индивидуальный процесс. После покаяния человек очищался от грехов ритуальным погружением в воду.

Тот факт, что Иоанн крестил всех подряд, сближает его с концепцией Иез18: беззаконный может обратиться в праведность и обрести вечную жизнь. Но здесь может оказаться потерянным важный для Иезекииля критерий: не просто раскаяние, не просто отказ от некоторого зла, но праведность.

Иезекииль имеет в виду именно полную праведность, иначе его концепция была бы несовместима с Торой: «Б.-ревнитель, наказывающий детей за грехи отцов {идолопоклонство} до четвертого колена». Иезекииль же говорит, что праведный сын не несет грехов беззаконника.

Христиане неправильно полагают, что раскаяние само по себе, без обращения в праведность, может обеспечить спасение: даже если оно сопровождается очищением от прежних грехов в крещении.

Христианское крещение имеет мало общего с иудейским. Во-первых, из крупных групп только фарисеи были активны в обращении и эта их деятельность воспринималась отнюдь не однозначно. Во-вторых, крещение было одним из нескольких обрядов для прозелитов, наравне с обрезанием. Само по себе крещение не означало перехода в иудаизм. В-третьих, крещение не было массовым, но довольно индивидуальным процессом, результатом реального обращения язычников в иудаизм. В-четвертых, иудейский обряд крещения прозелитов сам по себе был, по-видимому, не без эллинских корней, как и бассейны – mikvah. Иезекииль совсем по-другому описывает процедуру крещения, Иез36:25: «Я окроплю вас чистой водой, и вы очиститесь от своей нечистоты, и от всех идолов Я очищу вас». То есть, речь шла об обрызгивании, а не погружении в воду.

Интересно, как христиане отошли, а потом вернулись к иудейской концепции. Иезекииль говорил о раскаянии, как постоянно идущем процессе. Иоанн и за ним первые христиане делали акцент на срочности раскаяния в связи с приближением конца дней. Именно эта срочность (и подготовленность их доктрины к близкому концу света) изрядно способствовали привлечению новообращенных. В связи с ненаступлением конца света, раскаяние в христианстве стало постоянно идущим процессом (и даже регулярным – см. исповедь), а крещение из очищения от грехов стало и вовсе символом.

Крещение в младенческом возрасте лишено смысла прощения грехов. Прежний обряд обрел новый смысл – причащения к церкви. Если вспомнить восходящую к Павлу традицию аллегории церкви как тела Иисуса, то такое причащение уж более корректно в ритуале эвхариста.

Вероятно, младенческое крещение и подобие эвхариста соединены церковью в одном ритуале больше по административным соображениям, нежели теологическим. Во-первых, крещение (а не эвхарист) изначально было ритуалом перехода в христианство. Соответственно, традиция сохранила крещение как обряд христианизации (но уже не осмысленный – как крещение взрослых людей в покаяние, а, когда обращать стали уже и младенцев, – имеющий чисто символическое значение). Во-вторых, крещение в младенческом возрасте резко уменьшало конкуренцию с другими религиями за обращение в сознательном возрасте.

Впрочем, возможно, что нам совсем неизвестно реальное происхождение ритуала крещения. Так, Campbell описывает крещение как древний обряд в Шумерии. Бога воды звали Иа, позже – Оаннес – Иоанн. Рождение Иоанна Крестителя отмечается во время языческого праздника воды.

Те тезисы Иисуса, которые похожи на аутентичные, лишены истеричного ожидания конца дней (кстати, в отличие, по-видимому, от Иоанна Крестителя). Иисус, если и говорит о нем, то без указания сроков, и как о непременном, но не обязательно скором событии. Заповеди Иисуса рассчитаны на применение в обычной размеренной жизни.