Мелани еще не воспринимала такие тонкости. Пока ей с трудом удавалось осмыслить даже происходящее.

— Где я, в конце концов?

Странная комната имела форму цилиндра. Энтони с готовностью ответил:

— На маяке. Здесь ты будешь жить.

Только звук его голоса причинял боль, отзывался в голове гулким эхом, терзая ее. Мелани помассировала виски, пытаясь вспомнить, как она очутилась в постели со своим смертельным врагом, человеком, который десять лет назад обвинил девочку в убийстве его семьи.

До боли сжав руки, Мелани задала вопрос, который, по идее, надо было задать первым.

— Что ты здесь делаешь?

— В данный момент наслаждаюсь открывающимся видом.

Взгляд мужчины скользнул по бледному лицу девушки и с удовольствием отметил — та запоздало поежилась, почувствовав, что обнажена, как Ева, вкусившая от плода познания. Мелани вскрикнула. Веснушки — единственное, за чем она могла укрыться, служили ненадежной защитой от оценивающего взгляда. Девушка скрестила руки на груди. Стыд мучил не за вызывающую позу, в которой застал ее Энтони, а за затвердевшие соски торчащих грудей, потому что она знала — эта реакция не имеет никакого отношения к прохладному воздуху в комнате.

Мелани поспешно накрылась до подбородка простыней и отодвинулась от Энтони, прижавшись спиной к шершавой стене. Потрясение прояснило до тех пор затуманенное сознание.

Краска стыда залила лицо девушки. Все время Энтони Шерман знал, что она не подозревает о наготе, и смаковал предвкушение неизбежного замешательства и унижения. Проведя рукой по телу, Мелани с унынием обнаружила, что на ней только крошечное бикини.

— Где моя одежда? — Голос звенел от гнева.

Кровать, маленькая тумбочка, странная треугольная рама, видимо, для сушки белья в центре комнаты — и вся мебель. Шкафа нет. Никаких следов одежды, мужской или женской.

— Разве ты не помнишь, как сняла ее? — Энтони спокойно повернулся на спину и закинул руки за голову, ногой дотронулся до девушки, отчего та чуть не подпрыгнула.

— Нет, я помню, как ты раздевал меня! — крикнула Мелани свирепо.

С досады она комкала в пальцах простыню, зеленые глаза сверкали, обрывки происшедшего вспыхивали в памяти. Она вспомнила, как Энтони целовал свою беспомощную жертву. Если бы не предательский наркотик, она царапалась бы и кусалась, как дикая кошка.

Теперь, когда Мелани обрела способность мыслить, она угрюмо думала о том, что сама захотела попасть в тщательно расставленную западню. Ее план был прост до гениальности. Девушка сознательно шла на риск. Пусть враг думает, что поразил главную цель. Теперь нужно сдерживать шквал огня до тех пор, пока безумец не удовлетворит или по крайней мере не истощит страсть мщения, которая заставляет его считать всех, кого любила Мелани, заложниками в борьбе с виновниками трагедии.

— Я раздел тебя? Бог мой, да как бы я посмел? А ты уверена, что это не плод твоей эротической фантазии? — Энтони не скрывал издевки.

— Если я о ком-то мечтаю, то в последнюю очередь о тебе. — Мелани еще выше подтянула простыню и бросила на него презрительный взгляд. Девушка готовилась проглотить все, что для нее приготовили, лишь бы оставили в покое ее семью. Энтони не должен догадываться, что жертва ее — добровольная. Тогда можно будет добиться успеха.

— Ты заманил меня обманом, накачал наркотиками, а потом снял одежду. — От возбуждения девушка визжала.

— Только лишнюю, — успокоил ее Энтони.

— Что, черт подери, ты имеешь в виду? — Мелани походила на растрепанного злющего котенка.

Он лениво потянулся, демонстрируя впечатляющую мускулатуру рук и грудной клетки, и язвительно откликнулся:

— Как ты думаешь, очаровательные изумрудные трусики — дань рыцарской чести, символ сексуальной фантазии или дополнение к зеленым глазам?

Пока все происходило по сценарию, составленному Мелани, поэтому отреагировала она на одно предположение из трех:

— С трудом понимаю, о какой чести может идти речь.

— Ты права. — Откровенность и циничность ответа все же ошеломили девушку.

Энтони повернулся на бок. В ужасе Мелани дернула простыню и плотнее укуталась. Но, натянув простыню на себя, девушка обнажила худое бедро и плоский живот мужчины. Все тело Энтони покрывал загар, резко контрастирующий с белой кожей на бедре, обычно прикрытой плавками. Он был совершенно голым.

Мелани как завороженная уставилась на светлую полоску и медленно перевела взгляд на лицо. В широко открытых глазах стоял немой вопрос.

— Некоторые части моего тела функционируют исключительно хорошо, — промурлыкал мужчина, с довольным видом сощурившись, — особенно по утрам.

— По утрам? — Мелани повернула разгоряченное лицо к окну и посмотрела на желтый свет, разлившийся по небу. — Но сейчас вечер, закат, — запротестовала она обескураженно, — скоро стемнеет.

— Вообще-то, скоро рассветет. Это окно выходит на восток, а не на запад.

Поняв смысл сказанного, Мелани чуть не задохнулась от ужаса. Казалось, после обеда прошел час или два. На самом деле она провела в его власти вечер и целую ночь!