Наконец музыка закончилась, и Джорджия почти с неохотой высвободилась из его объятий.

— Теперь мы можем уйти? — Вопрос прозвучал нетерпеливо, и он понял, что она опиралась на него от усталости. Усталость сквозила в ее голосе, в глазах, во всех движениях тела.

— Конечно. — Он забрал ее жакет из гардеробной, накинул ей на плечи и быстро провел сквозь толпу.

Потом усадил ее в машину, сел за руль, проследил, чтобы она пристегнула ремень безопасности, и взглянул в ее лицо при тусклом свете лампочки в салоне.

— Вы все еще злитесь на меня, — констатировал он, как раз когда она выключила свет, видимо, чтобы он не мог видеть ее лицо.

Джорджия не ответила, просто сидела, глядя прямо перед собой. Ему показалось, она нахмурилась.

А, ладно. Он завел мотор, медленно выехал с парковки и направился в Хенфилд. Несколько тягостных минут она молчала, и он почти слышал, как напряженно работает ее мозг — без сомнения, в поисках меткого, колкого ответа. А когда заговорила, голос у нее был спокойным.

— Что вам нужно от меня? — строго спросила она. — Я даже не знаю, кто это выбросил непомерные деньги за восемь часов моего времени — просто за рассказ о том, какие многолетние растения где посадить.

— Но вы скажете мне, где их сажать? Она рассмеялась.

— Как бы то ни было, мне стало очень неловко во время торгов — все это вдруг оказалось очень личным. Я почувствовала себя трофеем или чем-то вроде того.

— Как вы проницательны, — мягко заметил он и краешком глаза увидел, что она наклонила к нему голову. — Тим Годболд хотел получить вас. Он хотел похвастать, что его сад благоустраивал дизайнер из Челси. Но у него был и личный интерес.

— Личный? — холодно спросила она.

— Да, личный. Вы понимаете? Ах, Джорджия, перестаньте, не будьте наивной! Он нехороший человек.

— Я заметила.

— У него известная репутация. Ходят всякие слухи.

— Слухи?

— О попытке изнасилования. Дело замяли, а жертва вдруг стала тратить большие деньги.

Она затихла.

— Неужели он купил молчание?

— Доказательств нет. Но совпадение довольно странное.

Она еще помолчала, потом, повернувшись к нему, спросила то ли от наивности, то ли по глупости:

— А вы? Вы хороший человек? Или просто более осторожный?

Он тихо рассмеялся.

— И то и другое. Но мне действительно нужна ваша помощь в благоустройстве сада. Не скрою, у меня есть личная заинтересованность: я нахожу вас очаровательной и хочу лучше узнать вас. Решайте, как вам поступить. В отличие от Тима Годболда я действительно даю вам право выбора.

Она негромко фыркнула.

— По-видимому, я должна поблагодарить.

— Не принуждайте себя. — Мэтт почувствовал слабое раздражение. Только что он истратил огромную сумму денег, чтобы уберечь ее от этой скользкой жабы, но если ждал благодарности, то явно не получит ожидаемого.

Он повернул на дорожку к ее дому, выключил мотор и взглянул на нее, освещенную резким светом уличного фонаря, и его раздражение возросло.

— Послушайте, забудьте о личностях. Вы должны мне день работы в саду. Я предлагаю в интересах нас обоих покончить с этим как можно быстрее.

Она, вздохнув, замерла, как будто он обидел ее. Ну и пусть. Хорошо. Его-то чувств она не пощадила.

— Хорошо. Когда мне взглянуть на ваш сад?

— У вас есть какой-нибудь конкретный день?

— Ну... на этой неделе и на следующей я полностью занята.

— А завтра?

— Ах! Но мне не с кем оставить детей...

— Ну, если у вас нет выбора, можете привезти их с собой. У меня в доме болтается полно людей, которые, если надо, займутся ими.

Он скрестил пальцы в надежде, что миссис Ходжес не решит вдруг отправиться на день в город с дочерью.

— Я даже не знаю, где вы живете, — вставила она.

— Эделинг — его легко найти. Вот, возьмите.

Он сунул карточку ей в руку, и все мысли о том, чтобы поцеловать ее с пожеланием спокойной ночи, вылетели в окошко вместе с остатками воли. Вместо этого он наклонился и открыл дверцу.

— В какое время завтра?

— Ну... в девять?

— Отлично.

Она безучастно посмотрела на него, потом устало улыбнулась.

— Договорились. Вы уверены, что детей можно привезти?

— Конечно.

— Хорошо. — Она вылезла из машины и постояла, очевидно стараясь соблюсти приличия, потом слабо улыбнулась. — Спасибо за вечер.

Мэтт фыркнул, но рыцарство не позволило ему отъехать, пока он не увидел, как она закрыла за собой парадную дверь. Только потом развернулся на подъездной дорожке и поехал домой. По крайней мере собака будет рада видеть его!