Дженни медленно встала и дрожащей рукой указала ему на дверь в конференц-зал:

— Думаю, нам надо поговорить наедине.

Прежде чем Дженни заговорила, Мэтт успел как следует рассмотреть женщину, которая перевернула его жизнь. Он всегда смеялся, когда слышал о том, как прекрасны беременные женщины, но Дженни Эймс действительно была красивой матерью.

Волосы собраны в узел, строгий синий костюм говорил о том, что она занимает серьезную должность в фонде. Глядя на ее полную грудь и округлившийся живот, трудно было представить, какой эта женщина была до беременности. Но Мэтт готов был поклясться, что она была красоткой.

Дженни казалась невозмутимой, сдержанной. Но была сексуальной, очень сексуальной, если верить тому, что подсказывает ему тело.

Молодая женщина повернулась к нему, судорожно глотнула и облизнула губы. Она тоже оценивала его. По ее виду нельзя было сказать, понравился ли он ей, но неприязни она не показывала.

Положив руку на живот, Дженни встретилась с ним взглядом и спросила вовсе не «Где ты был всю мою жизнь?», а всего лишь:

— Повторите, пожалуйста, как вас зовут.

— Хенсон. Мэттью Роберт Хенсон. — Мы знакомы?

— Нет, мисс Эймс. Не знакомы.

— Тогда почему вы решили, что ребенок, которого я ношу, — ваш?

— Думаю, вы знаете доктора Горация Бентли из клиники «Утренняя звезда».

— Да, но при чем здесь вы?

— В клинике произошла ошибка.

Голубые глаза Дженни потемнели.

— Какая ошибка?

— Вам ввели мою сперму.

— Это невозможно.

— Донором был я. — Мэтт разозлился.

— Не верю. — Дженни тоже рассердилась. — Почему они сказали об этом только вам?

— Я попросил их, — ошарашил ее Мэтт. — Я не хотел лишать себя удовольствия познакомиться с вами.

Дженни не поверила.

— Если думаете, что я вру, позвоните в клинику.

— Я не знаю номера. — Дженни отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.

Мэтт назвал ей номер телефона.

— Позвоните, мисс Эймс. Ну же, давайте.

Дженни подняла трубку и набрала номер. Доктор Бентли был на месте, о чем Мэтт прекрасно знал.

Он хотел бы слышать сейчас, что говорил доктор.

— Доктор Бентли? — спокойно начала Дженни. — Да, мистер Хенсон сейчас здесь. Он сказал, что в клинике произошла ошибка. Почему вы мне ничего не сказали? Да, мне передавали, что вы звонили, но я решила, что вы хотели уточнить время встречи. А вам не кажется, что вы должны были позвонить еще раз?

Мэтт представил себе эти нелепые объяснения, если, конечно, столь вопиющую некомпетентность можно как-то оправдать.

— Мне все равно, даже если он пугал вас тысячей адвокатов! — выкрикнула Дженни.

— Их всего двенадцать, — пробормотал Мэтт.

— Вы не должны были сообщать ему мое имя. Если единственное свидетельство — номер моей карты и образца его спермы не сохранилось, откуда вы знаете, что это была я? В тот день в вашей клинике были и другие женщины.

Слушая возражения Дженни, Мэтт не мог с ними согласиться. Он сам уже сотни раз прокрутил их в голове.

— Нет, не понимаю. Это не имеет значения. Проверьте свои записи, и вы найдете другие ошибки. Мы договаривались об анонимном доноре, и думаю, вы понимаете, почему это для меня так важно.

Дженни облокотилась на подоконник. Ее руки дрожали. Мэтт приготовился подхватить ее, если вдруг она потеряет сознание, но подумал, что вряд ли такое случится. Это была сильная женщина.

Дженни слушала доктора с закрытыми глазами и качала головой.

— Нет, — решительно сказала она, — нет.

«Интересно, о чем говорит доктор?» — подумал Мэтт. Он надеялся, что тот не рассказал о его поведении в клинике. Мэтт пришел забрать свою сперму из банка и собирался подать в суд, что его драгоценное семя отправили не туда. Когда доктор сообщил ему об ошибке, потенциальный отец сам чуть не потерял сознание.

— У меня нет адвоката. Мне он был не нужен, пока вы не начали давать мое имя и адрес незнакомым людям.

Мэтту не понравилась такая характеристика, но он промолчал. Он начал догадываться, чем закончится разговор, и его это не обрадовало.

— Ни анализы, ни тесты ДНК не нужны. Это моя дочь. Как вы понимаете, я больше не приду к вам не прием.

Дженни бросила трубку и повернулась к Мэтту. Судя по ее раскрасневшемуся лицу, она разозлилась.

— Эти люди совсем ничего не умеют.