Леди Ридлй уже успела сообщить ему, что дом Аманда арендовала, поэтому он не удивлялся современной отделке и мебели, хотя Аманде куда больше подошло бы что-нибудь из девятнадцатого столетия. Майлс проклинал себя за дурацкую романтичность. Он словно воочию видел ее в бархате и атласе… Трагическая героиня времен Стюартов… Впрочем, ему была известна ее история.

Аманда вновь взялась за бокал, и Майлс, чувствуя неловкость, поерзал в кресле. Неожиданно ему очень захотелось встать и уйти, тем более что Аманда стояла к нему спиной. Когда же она повернулась, он увидел красные пятна у нее на щеках.

— Полагаю, на этом мы можем закончить? — раздраженно спросила она. — Доложите моей крестной, что вы исполнили ее приказание. Каково это — получать плату за то, что спишь с женщиной, которую больше никто не желает?

Он увидел, как ее глаза наливаются слезами.

Майлс злился и жалел ее.

— Вот вы о чем! Считаете, что ваша крестная платит мне за то, чтобы я спал с вами?

— А разве нет? — Она гордо вскинула голову, но не смогла скрыть привычную боль. — Надеюсь, крестная хорошо платит, потому что…

Майлс протянул к ней руку, желая остановить, но Аманда оттолкнула его. Неожиданно он сообразил, что ею движет не гнев, а совсем другое.

У него перехватило дыхание, едва он понял, что Аманда хочет его. Она его хочет! Майлс был слишком опытен, чтобы не понять это. И он обнял ее, хотя Аманда сделала неловкую попытку вырваться.

— Для начала я хочу вам сказать, что мне никто не платит за то, что я делаю в постели.

— Но вам же заплатили за то, чтобы вы сопровождали меня на прием…

— За сопровождение да, но только за сопровождение. Неужели вы и в самом деле думаете, будто мне платят за любовь?

Когда он заставил ее встретиться с ним взглядом, Аманда вся затрепетала.

— Я хочу тебя, — прошептал он, прижимая губы к ее губам.

— Нет…

В ее ответном шепоте он услышал надежду.

— Почему? Из-за мужа?

Аманда содрогнулась, и ее хрупкость, почти невесомость, которую он ощущал, сжимая в объятиях, пробуждала в нем желание, какого он уже давно не испытывал. Майлс хотел ее и хотел немедленно. Он поцеловал ее. Аманда не ответила. Прошло много времени, прежде чем она позволила себе разомкнуть губы и неловко обнять его, отчего Майлса переполнила едва ли не отеческая нежность к несчастной женщине.

Даже у семнадцатилетней девчонки опыта больше. Майлс чувствовал, как у него ноет сердце из-за ее бессмысленно потраченных лет. Он должен дать то, чего она была лишена, показать, какой она может и должна быть, чего она заслуживает…

Он заглянул ей в глаза.

— Я хочу отнести тебя в постель… Сейчас.

На мгновение показалось, что она откажет, и Майлс был готов к этому… Проглотив застрявший в горле комок, она посмотрела на него с недоумением.

— Я… — Голос у нее сорвался. Майлс ничем не мог ей помочь, хотя очень этого хотел. — Я ни с кем не спала. Мой муж…

Она не смотрела на него, но он понимал, о чем она думает, чего ждет. Аманда подняла на него испуганный взгляд.

— Вам не смешно? Женщина в моем возрасте все еще… — Губы у нее скривились в невеселую усмешку. — Все еще девственница… Ни один мужчина до сих пор не захотел…

Майлс прижал палец к ее губам.

— Мне все равно, было у тебя сто мужчин или не было ни одного. Я так хочу тебя, что мог бы взять прямо тут, где мы сейчас стоим. Неужели ты не видишь, что делаешь со мной?

Он схватил ее руку и показал, что говорит правду, глядя, как горячая волна заливает ее лицо.

Аманда со стоном подалась к нему, и Майлс понес ее наверх, чувствуя, как громко и быстро бьется у нее сердце.

Спальня была убрана в том же модернистском духе, и Майлс подумал, что предпочел бы лежать с ней под тяжелым пологом, снимая одну за другой ее одежды.

Аманда замерла, увидев его голым, и, хотя ничего не сказала, Майлс понял, как она испугалась… Не столько его, сколько себя. В спальне было прохладно, и, укрывшись одеялом, Майлс принялся гладить и ласкать Аманду, пока она не согрелась и не затрепетала от его прикосновений.

Ему очень хотелось подарить ей такое наслаждение, чтобы оно вытравило в ней память о прошлом. Стараясь поменьше думать о себе, он использовал все свои знания и все свое искусство, чтобы пробудить в ней желание. Не обращая внимания на неподвижность Аманды, Майлс гладил ее маленькие груди с темными сосками, целовал узкие плечи. Языком он коснулся стремительно бившейся жилки на шее, и, пока целовал ее, под ладонями затвердели ее соски. Майлс услышал тихий стон, сорвавшийся с губ Аманды. Когда его губы коснулись ее груди, она уже обнимала Майлса за плечи и тихонько вскрикивала.