Дальнейшие наши сборы были не долги. Нога у Ольги совсем не болела, так что вышли мы бодрым маршем под звуки труб и бой барабанов. Роль труб исполняли какие-то местные пичуги (никогда не разбирался в лесных птицах), барабаны заменяли проворные клювы дятлов, выбивающие дробь в ритме "Прощания славянки". Еще за завтраком нами была достигнута договоренность: идти всем вместе. И веселее, и безопаснее. Несмотря на то, что цель нашего похода была теперь раскрыта, напряженности в отношениях с уфологами не ощущалось никакой. Видимо они, так же как и мы, исповедывали идеи терпимости и непредвзятости, о которых так емко говорит народная мудрость: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось".

Впереди, как два капитана, важно выступали Степан Сергеевич и Витька. Их разговор, отголоски которого изредка долетали ко мне в арьергард, касался преимущественно психологии управления, или как заставить подчиненных уважать своих начальников. За ними одиноко брела временно отстраненная от Семагина Валентина. Следом шли Ольга и экстрасенс, у которого рот не закрывался ни на минуту, а вместо полагающейся в таких случаях ауры, мне постоянно мерещился над ним колоссальный павлиний хвост. Вот прохвост! Чужую жену охмуряет прямо на глазах у мужа. Замыкали шествие мы с Милой. Альфа по своему обыкновению носилась от головы колонны к хвосту и обратно. Солнце светило, настроение у всех было бодрое, а километры просто отлетали от наших дружно топающих ног. По пути мы сделали несколько привалов, с одним перекусом. Солнце клонилось к западу, а до Шум-горы оставались какие-то несчастные пять километров, когда мы вышли из леса и двинулись вдоль невысокой скальной гряды, отвесно обрывающейся в небо в метрах в десяти над нашими головами.

Когда, в виде исключения, в мои руки попадали приключенческие романы, мне всегда было любопытно, каким макаром авторы пытаются описать ощущения людей в экстремальных или просто неожиданных ситуациях. Не поведение, а именно чувства. В большинстве подобных опусов говорилось, что в этот момент время замедляется и растягивается, так, что герой успевает сделать кучу неотложных дел. В моей жизни тоже было несколько адреналинообразующих эпизодов, но, в отличие от книжных описаний, для меня время летело стрелой, так что мозг не успевал обработать поступающую к нему информацию, совсем как мой старый добрый "Пентюх", да не заведется зловредный вирус в его изношенном процессоре.

Вот и в этот раз все произошло точно так же. Когда с вершины скалы до меня долетел странный шелест, мозг еще только начинал свою аналитическую работу, но тело, повинуясь какому-то инстинкту, сделало гигантский скачок вперед. Рука ухватилась за Милино плечо и рванула назад с такой силой, что, потеряв равновесие, мы вместе упали на траву. И сразу же, перекрыв негодующий вскрик Милы, сверху на нас посыпались камни. Лежа поперек тропы, я едва успел прикрыть голову, как в мое правое плечо врезался увесистый валун, заставляя меня до хруста стиснуть зубы.

Мгновенье, и все закончилось. Камнепад иссяк так же неожиданно, как и родился. Приподняв гудящую голову, я посмотрел на тропу. Там где должна была находиться Мила, не будь моего спасительного рывка, лежала большая в человеческий рост каменная глыба. Свой следующий взгляд я бросил на Милу. Бледное до синевы лицо, огромные глаза, раскрывающийся в беззвучном крике рот… и нога, зажатая между упавших камней, неестественно вывернутая и окровавленная.

Первой к нам подоспела Альфа. Я уже поднимался с колен, когда она, счастливо повизгивая, закинула передние лапы мне на плечи в результате чего, я вновь оказался на земле. Да еще придавленный упитанной подругой человека. Неожиданное падение острой болью отдалось в поврежденном плече, и я, не выдержав, заорал на Альфу, щедро воспользовавшись ненормативной лексикой. Ну, как объяснить преданной псине, что это вовсе не игра… а если игра то со смертью?

Когда я смог подняться, столкнув с себя обиженную овчарку, Андрей уже стоял на коленях возле Милы и осторожно высвобождал ее ногу из каменного плена. Мила старалась держаться, но, когда Андрей резко оттолкнул последний камень, не выдержала и закричала. Меня передернуло. С детства не могу спокойно смотреть на чужие страдания, – свои переносятся гораздо легче. Вон даже плечо болеть перестало, хотя, скорее всего, с ним тоже не все благополучно.

Выстроившись вокруг Милы, мы устроили настоящий консилиум. Каждый в нашей команде худо-бедно разбирался в травматологи. Я был не понаслышке знаком со спортивными травмами, Витька в своих археологических скитаниях тоже повидал не мало, а Степан Сергеевич когда-то принимал роды у своей собаки. На особом положении находились Ольга и Валентина. Ольга, окончившая педагогический, имела удостоверение медсестры гражданской обороны. Будущих училок целых три года натаскивали: как вести себя при ядерном взрыве, химической атаке и биологической войне… У Валентины же за плечами было самое настоящее медучилище. Но все взгляды, тем не менее, с надеждой были обращены на экстрасенса Андрюшу, который, закрыв глаза и хмуря брови, медленно водил руками над поврежденной Милиной ногой.

– Перелом. Открытый. Со смещением, – вынес он, наконец, свой вердикт.

А то не видно! Даже через джинсы можно было разглядеть выпирающий обломок кости, я уж не говорю о кровавом пятне, быстро увеличивающемся в размерах.

– Не слепые, видим. Делать-то что?! – не выдержал Степан Сергеевич и нервно сглотнул.

– Для начала кровь остановить. А потом собрать носилки и в быстром темпе нести на Шум-гору. Там, Витя говорил, археологи должны стоять. У них наверняка врач есть или фельдшер. Медикаменты, обезболивающие…

– Мне почти не больно, – непослушными губами прошептала Мила.

– Правильно, не больно. Потому что шок у тебя. А вот когда он пройдет… – вставил Витька.

– У меня баралгин есть, – вспомнила Валентина.

– Тащи. На безрыбье и баралгин – морфий, – распорядился экстрасенс.

– А Игорь с Виктором пусть носилки сделают, – предложила Ольга.

Мы с Витькой переглянулись и кивнули. Я в запале даже забыл, про поврежденное плечо. Ничего, как-нибудь справлюсь. Кто тут недавно хвастался, что скрытый левша? Вот и буду работать левой.