Я заржал, выплескивая накопившийся стресс, и мой хохот отражался от стен рукотворной пещеры, более полувека назад подготовленной японцами для потайного склада своего национального напитка. Едва мне удалось успокоиться, как накатил очередной приступ смеха. Это я сообразил, какую именно жидкую субстанцию учуял здесь экстрасенс, когда искал воду. Отсмеявшись и передохнув, я взвалил бесчувственного Андрея на спину и, хватаясь за весьма удобно расположенные сучья, выбрался по опущенному в пещеру стволу на вольный воздух.

Китайские батарейки в фонаре быстро сели, но темнота не казалось такой уж непроглядной, и ноги несли меня к лагерю легко. Сказывалось бурлившая в крови радость, ведь на спине мирно похрапывал живой и здоровый Андрей… Все так же радостно я зацепился за торчавший из земли камень и растянулся на мокрой траве, слегка придавленный начавшим приходить в себя экстрасенсом.

– Ты кто? – не узнал меня в темноте Андрюша.

– Игорь. Все в порядке, я тебя вытащил, сейчас в лагерь дотащу…

– С-стой! Подожди! – его пьяные выкрики быстро перешли в чуть слышный шепот, – Уходить н-надо. Н-немедленно… Уходить…

– Так ведь мы и так из пещеры ушли, – примирительно сказал я, пытаясь успокоить, почему-то вздернувшегося экстрасенса.

– Н-нет, т-ты н-не понимаешь! Уходить всем с г-горы. Всем… Срочно… Я видел… – он еще что-то пробормотал и снова отключился.

Немного обеспокоенный я продолжил путь, размышляя, что имел в виду Андрей, и не было ли это первым признаком приближавшейся белой горячки. Судя по количеству пустых бутылок, он мог честно ее заработать.

Костер был виден издалека. Неизвестно откуда взявшийся резкий ветер нещадно трепал пламя, в напрасных попытках погасить его. Закутанные в целлофан фигуры, столпившиеся у костра, напоминали хрустальные фигурки сказочных гномов. Я замотал головой, отгоняя остатки неуместных сравнений. Не мозги сейчас нагружать надо, а ноги. Иначе я вполне могу в сосульку превратиться. Кто бы мог подумать, что так резко измениться погода. Б-р-р, холод собачий. Полцарства за кружку "уфологического чая"! Выстукивая зубами барабанную дробь, я позавидовал экстрасенсу, мирно похрапывающему на моем плече, – у него сейчас дополнительные 20 градусов в крови циркулируют. Везет человеку. Нет, с везеньем я поторопился, – после всего происшедшего главный уфолог мокрого места от него не оставит.

С этими мыслями я пересек границу светового круга, на миг вызвав к жизни "немую сцену". Но уже через мгновение стоп-кадр распался: Витька бросился в нашу сторону, Валентина сдавленно ойкнула, прикрыв рот ладошкой, Ольга судорожно стиснула жалобно зашуршавший целлофан своего плаща, а Степан Сергеевич молча поднес руку к груди и начал медленно оседать на превращенный в сидение пенек.

– Да живой он, живой, – заорал я, перекрикивая шум дождя и возмущаемой ветром листвы, – Только пьяный в стельку, а в остальном как огурчик. Хорошо проспиртованный.

В этот момент к нам подлетел Витька и, не слушая моих робких возражений, перенял у меня слабо шевелящуюся ношу.

Через полчаса переодетый и укрытый прозрачным плащом, я допивал вторую кружку чая и, наверное, по десятому разу пересказывал историю обретения блудного экстрасенса.

– Это надо же было так нализаться… Проспится – придушу собственными руками, – каким-то бесцветным голосом пообещал Степан Сергеевич, – Что б не мучиться. Никакой ответственности у человека! Мы тут с ума сходим, а он..!

– Степан Сергеевич, погодите, – вступился я, – Он ведь, можно сказать, себя уже похоронил, вот и напился на поминках. С кем не бывает? То, что я на камень присел и услышал его арии – чистой воды везение.

– Слушайте, – осенило вдруг Витьку, – а может, та пропавшая экспедиция тоже в какой-нибудь склад провалилась? А потом их всех доконала белая горячка.

И без всякого перехода добавил:

– Так сколько, ты говорил, там бутылок?

– Не меряно. Роту прапорщиков споить можно.

– Может и еще что-нибудь есть! – азартно потер руки Курицын, возвращаясь к замашкам "черарха", – Сходим завтра, поглядим…

Сходим завтра… Завтра…

– Черт, чуть не забыл! – я едва не подпрыгнул, – По словам Андрея, завтра нас здесь быть уже не должно. Всем членам экспедиции предписывается срочно рвать когти. Что-то он такое видел…

И я дословно пересказал пьяный Андрюшин лепет. Словно в подтверждении моих слов из палатки донесся вопль экстрасенса:

– Свистать всех наверх, отдать швартовы, с якоря сниматься! Это – приказ! Кто останется – я не виноват!!!

Сунувшаяся в палатку Валентина, удрученно покачала головой:

– Бредит. Так и не пришел в себя.

– Что же получается?! – кипятился Семагин, – Наслушавшись бреда этого алкоголика, мы должны свернуть лагерь, сорваться в ночь, а в придачу еще его самого на себе тащить?!

– Успокойся, Степан, – вынырнула из темноты Валентина, – тебе нельзя волноваться, у тебя сердце! Вот, положи-ка под язык.

– Но если он все-таки прав? – вмешалась Ольга, оглядывая нас всех по очереди, – Вдруг мы сейчас плюнем на его предостережения, пойдем спать, а завтра никто из нас уже не проснется? Стоит ли так рисковать?