Сосредотачиваясь на оперативных предположениях и (за исключением Юшироку) переориентируя всю свою стратегию на оборону Северной Кореи, Квантунская армия отказывалась не только от своих хваленых принципов «справедливости и рая» в отношении Маньчжурии, но также оставляла сотни тысяч японских местных жителей и поселенцев. Хотя власти Маньчжурии были сами ответственны за свою бездеятельность и неумение провести эвакуационные мероприятия, немедленно появилась весьма подозрительная система очередности эвакуации: незначительное число эвакуационных поездов, переполненных семьями японских офицеров и гражданского персонала, входившего в состав армии, в целях безопасности сопровождались офицерами Квантунской армии. Паника поглотила города и села, когда стало известно, что Квантунская армия отступает на всех фронтах и что штаб армии бежал из Чанчуня. Естественно, мест в поездах на хватало, но эвакуация предпочтительно военнослужащих и членов их семей привела к резким встречным обвинениям даже в самой Квантунской армии.

Отрывочные и поверхностные доклады генералу Ямаде 12 августа 1945 года показали, что 5-я армия (в западном направлении от Мулина) на восточном направлении отчаянно вела оборонительные бои, и в Амурском районе в северном направлении обстановка, сложившаяся в 4-й армии, развернутой около Суньу, существенно не изменилась. На западном направлении же появились хорошие новости: по докладам, около 50 японским самолетам, включая переоборудованные учебные машины, удалось разбить советские танковые части в районах Линьси и Личуаня, уничтожив в ходе боя 27 артиллерийских орудий и 42 боевые бронированные машины.

13 августа 1945 года разгром Квантунской армии стал очевиден. Советские войска захватили большую часть Северо-Восточной Маньчжурии, а танковые части уже вели огонь по Муданьцзяну. В Северной Корее в район Чхонджина высадились штурмовые пехотные подразделения Красной армии. Успех советских войск на амурском направлении был относительно небольшим, но на северо-западном направлении советские части и подразделения продвинулись уже дальше Хайлара. На широко открытом западном направлении неблагоприятные полетные условия помешали совершить налеты нескольким десяткам оставшихся японских самолетов, а советские танки опять продвигались из Личуана к Таоаню.

Хотя 14 августа 1945 года на западном направлении японская авиация возобновила свои удары, в результате которых, по докладам, были уничтожены 43 советские броневые машины, все же тактическая ситуация на всех фронтах оставалась критической. В районе Чхонджина была произведена новая высадка большого количества советского десанта. План генерала Юшироку по обороне железнодорожной линии КВЖД и ЮМЖД становился все более бессмысленным. Упрямому командующему 3-го фронта обороны доложили, что командующий Квантунской армией решительно против проведения крупных наступательных операций в Центральной Маньчжурии. «Глотание горьких слез», — заявил Юшироку, уступивший Ямаде, и приступил к разработке плана по перемещению своей армии к оборонительным укреплениям.

Результат боевых действий не был бы таким плачевным, если бы Юшироку уступил раньше, но 14 августа 1945 года уже было слишком поздно что-либо изменить. Из метрополии была получена неполная, но достоверная информация о том, что на правительственном уровне происходят значительные изменения. 14 августа генерал Ямада вместе со своим начальником штаба генерал-лейтенантом Хикосабуро Хата (Hata) и другими старшими офицерами вернулись в Чанчунь. Вечером телефонный звонок из Генерального штаба Императорской армии подтвердил, что днем следующего дня император сделает очень важное заявление по радио.

Утром 15 августа 1945 года интенсивные боевые действия на всех фронтах достигли своего апогея. На западном направлении японская авиация совершила в район Таоаня 39 самолето-вылетов, уничтожив, по докладам, 3 самолета и 135 боевых машин советских войск. Однако днем большинство штабов в Маньчжурии перешли на частоту Токио, и японские войска услышали ошеломляющее заявление императора Японии. Слышимость сигнала не была постоянно качественной, да и речь императора была насыщена высокопарными фразами, но тем не менее создавалось впечатление того, что монарх призывал к прекращению войны. Для офицеров, большинство из которых ожидало официального объявления войны Советскому Союзу или по крайней мере призыва к национально-освободительной борьбе до последней капли крови, заявление императора откликнулось сильной болью.

После первоначального смятения штаб Квантунской армии решил, что японское правительство хотя и категорически приняло политическое решение о прекращении войны, боевые действия должны продолжаться до получения приказа от императора. Также было принято решение о том, что заместитель начальника штаба Квантунской армии генерал-майор Томокатсу Мацумура (Matsumura) для получения достоверной информации должен был вылететь в Японию. Этим же вечером Мацумура доложил из Токио, что Верховное командование находится в состоянии смятения и еще не отдало окончательных распоряжений. В конечном итоге около 23.00 15 августа 1945 года приказ Генерального штаба Императорской армии о временном прекращении наступательных действий поступил в штаб Квантунской армии. Началось уничтожение полковых знамён, портретов императора, приказов и секретных документов.

16 августа 1945 года боевые действия продолжились, так как советские войска решительно продвигались вперед, пока японские войска не стали складывать свое оружие. В 18.00 штаб Квантунской армии получил приказ от Генерального штаба Императорской армии о прекращении всех боевых действий, кроме самообороны, до окончания переговоров о перемирии. В последующей директиве говорилось, что командующему Квантунской армией разрешено приступить к переговорам на месте с целью прекращения огня и сдачи оружия и боевой техники. Японское командование в Китае и на Хоккайдо получило подобные указания, предписывающие им поддерживать связь с Квантунской армией.