— Чем? — тупо переспросила я.

— Мытьем стола.

— Почему это я? Мне заняться больше нечем, что ли?

Тоже мне, нашли уборщицу!

— Вот именно для того, чтобы тебе больше нечем было заниматься, — заявил мой «добрый» муженек. — Отец, распорядись, чтобы этой липовой умершей выдали тряпку и мисочку воды, пусть свою «кровушку» сама за собой убирает, все при деле будет. Приколистка!

С этими словами он резко развернулся и вышел. Отец последовал за ним, не забыв глянуть на меня как на врага народа.

— Эй! А мне тоже помыться надо, между прочим, — крикнула я им вслед.

— Сначала стол! — припечатал свекор. — И не дай бог, хоть одно красное пятнышко останется… — и захлопнул за собой дверь. Что со мной будет, если оно все-таки останется, было даже страшно подумать.

Я осталась возмущенно сопеть на столе в луже чернил и ждать поднесения уборочного инвентаря.

Следующие несколько дней мы с Полозом не разговаривали. Я дулась на него за чрезмерно строгие воспитательные методы (чернила, как показала практика, отмываются с о-о-очень большим трудом, причем ото всего, и от меня в том числе), а он злился на меня на правах несправедливо напуганного. Ну кто же мог знать, что муженек так близко к сердцу воспримет мою «кончину»? Извиниться, что ли, все-таки шутка была не очень удачной. А вот и не буду! Нечего его баловать, не заслужил еще! В общем, семейная жизнь била ключом, и все по голове.

Ближе к вечеру пятого дня Полоз заскочил в спальню на пару минут (как всегда неожиданно, но я успела шмыгнуть в камин), что-то схватил из комода и так же резво убежал, не удостоив меня даже коротким взглядом. Ишь гордый какой! Обидели, бедненького! Мне тоже не сладко, между прочим, только никого это почему-то не волнует.

Я показала ему вслед язык и тут заметила, что дверь спальни осталась немного приоткрытой. Интересно, это он специально сделал или так сильно куда-то торопился, что даже про мое заключение, им же самим назначенное, подзабыл малость? Вот растяпа! Я вытянула шею, чтобы получше видеть незапертую дверь, и вывалилась из камина на коврик. Нет, надо с моей падучестью что-то делать, я за всю свою жизнь столько не падала, сколько за последние несколько седмиц, так ведь и инвалидом остаться недолго. Хорошо еще коврик не загорелся. Мне-то, конечно, все равно, но могут и невинные пострадать. Жалко их.

Я осторожно подкралась к двери и высунула нос в коридор. Вроде тихо, никого. Прогуляться, что ли? Сколько можно взаперти сидеть? Я — царевна, в конце концов, и имею право ходить, куда мне вздумается.

Я сделала несколько неуверенных шагов, вздрагивая от каждого шороха, но быстро взяла себя в лапки. Надо же было запугать меня до такой степени, что я даже по коридорам ходить боюсь. Кошмар! Дворец я, конечно, еще не очень хорошо знаю, в основном дорогу до столовой и запомнила, но надо же когда-нибудь осваивать новые рубежи, не век же в одной комнате куковать. Тем более что никто навстречу мне не попадался, за что я была судьбе благодарна чрезмерно. Еще раздавят ненароком, народ под ноги не очень любит смотреть, а прислуга почему-то особенно.

Подбадривая себя подобными мыслями, я достаточно бодро направилась вперед, с любопытством озираясь по сторонам. Ничего особо интересного на моем пути пока тоже не встречалось, а развешанные по стенам картины и гобелены не сильно привлекали мое внимание. Скучно. Но за неимением лучшего пришлось таращиться на то, что есть, я даже увлеклась немного. В одном из коридоров мне наконец-то повезло — я наткнулась на очень любопытную серию из нескольких картин, составляющих как бы единую сюжетную линию. На первой был изображен вполне добродушный человек неопределенного возраста верхом на грифоне. Куда и зачем он ехал, объясняла вторая картина, изображавшая встречу этого же человека с какой-то мерзкой гадостью, чем-то отдаленно напоминающей собаку вкупе с жабой. Встреча пока проходила достаточно мирно. А вот на третьем шедевре эти двое чего-то не поделили, и разгорелся жаркий спор, вплоть до мордобития. Последняя картина показывала то, что обычно бывает, когда не приходят к компромиссу, — победил сильнейший, то есть человек. Непонятно только, победил он в силу своего природного превосходства за счет разума или просто повезло, но с картины он смотрел очень даже нагло, высокомерно, поставив ногу на голову поверженного врага. Стоит ли говорить, что зрачки его глаз были вертикальными? Думаю, нет.

Я так увлеклась придумыванием истории по этим забавным, с моей точки зрения, картинкам, что не сразу услышала приглушенные голоса, доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери, рядом с которой я как раз и оказалась. Что-то мне везет сегодня на незапертые двери. Ох, не к добру это! Я подобралась поближе, на всякий случай покрутив головой в поисках ненужных свидетелей. Таковых поблизости не оказалось, и я, окончательно осмелев, заглянула в узкую щелку.

Кабинет самого Владыки. Вот угораздило-то сюда забрести. Нарочно искать будешь — не найдешь, а тут — пожалуйста. Еще свежи были в моей памяти исправительные работы по отмыванию малахитового стола, мимо которого сейчас ходил туда-сюда сам хозяин. В большом кресле напротив восседал мой благоверный. Больше с моего наблюдательного пункта видно никого не было.

Сначала я отпрянула от неожиданности, перепугавшись, что меня заметят и заставят еще что-нибудь отмывать, но мои «родственнички» продолжали разговор как ни в чем не бывало, даже не подозревая, что появился еще один любопытный слушатель. Я снова жадно приникла к щелке.

— Полоз, ты должен срочно принять меры! Это выходит за всякие дозволенные рамки! — разорялся Владыка, расхаживая по кабинету взад-вперед. — Неужели ты не можешь сам справиться?

— Я пытаюсь, и ты прекрасно это знаешь, — раздраженно ответил мой муженек, восседая в кресле вполоборота к двери и разглядывая кольцо на своем безымянном пальце. — А вместо того чтобы отчитывать меня, как несмышленого кутенка, лучше бы что дельное подсказал.

Владыка в качестве совета многозначительно хмыкнул.

Вот как тут понять, о чем они говорят? Если хорошенько подумать, то очень даже может быть, что и обо мне. Семейный совет, так сказать. Кто тут у нас в последнее время самый вредный элемент? Конечно же я.

— Полоз, ты не маленький уже, и не мне тебя учить, — снова заговорил Владыка, и я обратилась в слух, чтобы не пропустить ни слова. Не помню, чтобы мне кто-нибудь говорил, что подслушивать нехорошо.

— И что с того?

— На тебе лежат определенные обязанности…