Я старалась держать достаточную дистанцию от нечаянных проводников, чтобы меня не только не было видно, но и чтобы не учуял крылатый щен. Это было особо актуально, если учесть, что рыбий запах я источала вполне ощутимый, а в лесу, как известно, копченая рыба не водится. К тому же пить хотелось немилосердно. Я пробовала по дороге травку жевать, чтобы избавиться от сухости во рту и противной отрыжки, но это не очень помогало. Да еще и солнце парило нещадно, умудряясь проникать своими горячими лучами даже сквозь густую листву. Стоит ли говорить, что уже через пару часов такой «прогулки» я еле плелась, спотыкаясь всеми четырьмя лапами обо все подряд и высунув язык от жажды, чтобы не прилипал к небу. Казалось, на мне даже корочка соли образовалась.

Но жизнь показала, что счастье на этом свете тоже иногда случается, и даже со мной. Ручей, в который я кубарем скатилась с невысокого откоса, был прямым тому доказательством. Никогда я еще так не радовалась воде, как сейчас. Вода! Много воды! Чистой, и ерунда, что леденющей. Правда, терять разум от счастья, в которое так удачно свалилась, я не стала. Не то чтобы я не любила воду, в ней есть своя прелесть и приятность, но моя огненная сущность относится к водным процедурам несколько… настороженно. Превращение в облачко пара или кучку пепла мне, конечно, не грозит, но все-таки огонь и вода суть противоположные стихии, и им некомфортно при непосредственном контакте друг с другом.

Вдоволь напившись и наскоро освежившись, чтобы главным образом избавиться от рыбных миазмов, на которые уже начали всякие насекомые реагировать, я со всех лап бросилась догонять успевших довольно далеко уйти провожатых. Благо что они продолжали идти в том же темпе и так же шумно.

Змееглазый старичок не переставал меня удивлять. Другой бы на его месте уже раз пять за все время пути привал сделал — радикулит, подагра, головокружение и тому подобные возрастные неприятности не способствуют энергичности и легкости перемещения в пространстве. А этот ничего, идет себе и идет как ни в чем не бывало. Даже крылатая псинка и та слегка присмирела, притомилась носившись. Вон как лениво трусит за хозяином.

День уже клонился к закату. Лес стал наполняться особыми вечерними звуками и запахами, тени потемнели и сгустились. Листва уже не казалась воздушным ажурным узором искусной рукодельницы, а нависала сплошным дырявым пологом, сквозь прорези ветвей которого виднелись заплатки еще пока голубого неба. Но скоро не будет видно ни кружевной листвы, ни прозрачного неба. Темнота пусть и безоблачной ночи слизнет все четкие очертания и окутает мир вуалью таинственной бархатной ночи.

Но, несмотря на всю красоту и лирику подкрадывающихся сумерек, мне сейчас было не до романтики. Скоро стемнеет, станет прохладно, зверье хищное на охоту потянется, а мы все топаем. Вряд ли тщедушный старикашка и несмышленый щенок смогут дать достойный отпор, про меня уж и говорить нечего. Вполне нормально, что я начала серьезно нервничать. Ночевать в дремучем лесу в столь сомнительной компании не улыбалось.

— Вот, Валдин, мы и пришли, — раздалось так близко от меня, что я невольно вздрогнула и испуганно заозиралась по сторонам.

Надо же было так задуматься и не заметить, что мои провожатые уже давно остановились на опушке леса, и я чуть не влезла под лапы крылатому песику, который, к счастью, так увлеченно внимал каждому слову хозяина, что не обратил внимания на странное копошение рядом с собой.

— Вон там, за маленькой рощицей, — старик указал рукой правее простирающегося прямо перед нами луга, и я послушно вытянула шею в указанном направлении, чтобы знать, куда двигать уставшие лапки дальше, — дорога на Бережин. По ней вниз пройти, а там от развилки рукой подать. Если бы некоторые не спали так долго, то в Бережине оказались еще засветло.

Я невольно устыдилась и на всякий случай осторожно переместилась за соседний кустик, подальше. Мне почему-то показалось, что старик говорил не только обо мне, но еще и со мной.

— Думаю, Валдин, нам больше здесь делать нечего (вроде к собаке обращается). — Пора возвращаться. Гостью мы проводили… Идем.

Мокрый холодный нос ткнулся мне в спину. Кажется, этот мелкий вредитель точно задался целью довести меня до сердечного приступа в кратчайшие сроки.

Резко развернувшись, я замахнулась своей поклажей, чтобы с ее помощью научить мохнатого паразита некоторым основам вежливости, но с досадой обнаружила щенка уже вне зоны досягаемости. И мне показалось… или нет?.. он бессовестно улыбался во все свои молочные зубы.

— Идем, Валдин. — Зов донесся откуда-то издалека.

Щенок улыбнулся еще шире и… хитро подмигнув, стремглав бросился на голос хозяина. А я так и осталась стоять в нелепой позе с застывшей в замахе лапкой и выпученными глазами.

Что это было? Не поняла. Получается, эти двое не просто прекрасно знали, что я иду следом за ними, но еще и намеренно провожали меня до пункта назначения? Вот нормальненько-то… А учитывая специфическое строение зрачков ушлого старикашки, уж очень сильно похожее на зрачки моих новоявленных родственничков, ни в какое приличное место привести меня не могли по определению. Уверена, моя свободная жизнь закончится уже в Бережине, не успев еще толком начаться. Ну, ну… Фигушки вам всем, не на ту напали. Мы пойдем другим путем.

Тракт, до которого я добралась на удивление быстро, был хорошо наезженным, что говорило о близости довольно крупного населенного пункта. Значит, не обманул старикашка, Бережин или что-то ему подобное действительно близко. Только я пойду не налево вниз, как мне было коварно подсказано, а направо. Куда-нибудь да дойду, а там разберусь. Только сначала передохнуть не мешало бы.

Убедившись, что тракт девственно пуст и странную ящерку с подозрительно увесистым узелком никто не видит, я перебралась на другую, более высокую сторону дороги. Оттуда сквозь куцую рощицу был виден еще один луг, а на нем — вот удача! — не так далеко горел костер. Несмотря на еще только предзакатный час, пастухи уже вывели лошадей в ночное.