— Сопли развешивать не надо, — отрезал Кокрелл. — Мы на враждебной территории, друзей здесь не бывает. Просто злить партизан лишний раз не стоит, вот и все. Тогда и проживешь дольше, и спать будешь спокойнее. Полезут в атаку, или попытаются колодцы травить — я им кишки размотаю. А пока они меня не трогают лишний раз, я буду добрый и пушистый. Как «каучуковая жаба». [9]

Приняв приказ командира к исполнению, мы стали дружить с недобитым местным населением, изредка меняясь с ними на продукты и мясо, присматривая за обезлюдевшими окрестностями, и охраняя штурмовики, которые оборудовали точку дозаправки на залитом бетоном поле. Потянулись тихие дни спокойного взаимососуществования…

Поздним вечером меня разбудил мрачный Самсон. Я спросонья с удивлением стал разглядывать его крепкую фигуру, увешанную оружием с ног до головы. Внешний вид пулеметчика разительно отличался от спокойной дремы вокруг.

— Проблемы у нас, док. Пойдем, потолкуем.

— Кто-то подорвался? — спросил я, в первую очередь вспомнив бесконечные минные поля, опутавшие зону отчуждения.

— Нет. Но ничуть не лучше… Пошли, сам увидишь.

На краю деревни в свете двух прожекторов стоял худой молодой парень в драных штанах. В ночной тени рассредоточилось несколько наших бойцов, ощетинившихся стволами вдоль дороги. Не успел я подойти поближе, как меня перехватил капитан:

— Не отсвечивай пока, док. Этот без оружия, но по кустам человек десять мы засекли. И там даже пулемет замечен, не говоря о другой мелочи. Хотя парламентер пришел «пустой».

— А что хотят? — меня начало распирать любопытство. Все же тихая однотонная жизнь быстро приедается. Привыкший к адреналиновым взрывам организм требовал стрессовой подпитки.

— Тебя хотят. Говорят, баба у них вот-вот рожать будет и с проблемами. Просят тебя помочь. Обещают, что за это чужие отряды из нашего района отвадят и нападать не будут.

— Я хоть не акушер, но помочь могу.

— Да? А если шлепнут тебя на обратной дороге? Или, что еще хуже, на цепь посадят и оставят гнить где-нибудь на болотах? Будешь из-под палки на них горбатиться, дырки штопать, пока не сдохнешь.

— Вряд ли, — скептически пожал я плечами, пытаясь найти взглядом кого-нибудь из «старичков». — Доктора обычно нужны живыми и здоровыми. А на цепи медики плохо работают… Тибур! Слушай, прихвати из сарая старый бокс с мятым боком. Там по мелочи разного набрано, как раз для подобных случаев. Принеси, а я пока с парламентером поговорю.

— Зря, — зло сплюнул седовласый командир. — Грохнут, кем тебя заменить сможем? И ведь условие поставили, с…ки, что только тебя проведут, без сопровождающих. И маяка никакого приличного под руками сейчас нет.

— Не пыхти, кэп. Сам говорил — надо с соседями дружить, чтобы поменьше в нашу сторону стреляли. А маяк снять — секундное дело. Толку от него…

Подойдя к чужаку, я задал несколько вопросов, но парень лишь мотал головой и тарахтел:

— Я плохо знать! Плохо! Она болеет, мы носить ее к знахарь! Знахарь не помочь! Ты — помочь! Идти, быстро-быстро идти!

— Хорошо, сейчас пойдем. Но — ящик тащить будете на себе. Туда и обратно. Понял?

— Да, да! Мы нести, ты идти! Быстро идти, быстро!

Рядом со мной встал ротный и вцепился рукой в грязное плечо парламентера:

— Слушай сюда, папаша… Я твою рожу уже не в первый раз вижу. И в деревне ты мелькаешь, и на рынке появляешься. Поэтому отдельно тебя предупреждаю: мы люди добрые. Но если с доктором что случится, я вам второй Шашем устрою. Понимаешь, о чем говорю? Двух суток хватит?

Парень лишь молча кивнул, обнимая тяжелый ящик с красным крестом, который приволок Тибур. Я прикинул предстоящий марш по ночным джунглям и не стал брать с собой винтовку — только плечи сбивать. Помахав своим на прощание, двинулся по укатанной дороге прочь от деревни, еле различая мелькающую впереди белую рубаху. Рядом с кустами нас встретила молчаливая команда, подхватившая груз. Молодые ребята, почти мальчишки. Новое поколение, шагнувшее в джунгли взамен выбитого войной. Сформировав охранение, отряд двинулся по им одним известным тропам, помогая мне в трудных местах не свернуть шею…

С первыми лучами зари я уже сидел на жесткой циновке и проводил осмотр больной. Худенькая женщина с секущимися волосами испуганно держала за руку проводника, кусая губы. Я быстро пробежался диагностом по выпяченному животу, потом поставил маленькие датчики на грудь пациентке. Вымытыми в кипяченой воде руками пропальпировал бока, отметив увеличенную печень. Затем пошла рутина: кровь, просьба дать мне чуть-чуть мочи, осмотр приготовленного завтрака. Затем повторный анализ крови, и я пригласил хозяина потрепанной палатки выйти на улицу.