Эллисон вцепилась в руку Якоба. Она еще не понимала, куда он клонит, но что-то подсказало ей, что перед ними вдруг забрезжила надежда.

— Это верно, — сказал Фредерик, — но я не вижу, каким образом это...

— Слушайте меня! — перебил Якоб, и раздражение в его голосе сразу заставило советника замолчать. — Этот свод законов и процедур королевского двора устанавливает прецедент, имевший место при дворе Хенрика фон Остеранда, третьего короля нашей династии на троне Эльбии. Он женился на женщине из персонала кухни.

За столом раздался общий вздох ужаса, а сердце Эллисон взмыло к небесам. Теперь ей стал понятен замысел мужа.

— Хенрик выбрал в жены простолюдинку, но перед тем, как официально женился на ней, вынес это дело на суд народа.

— Был проведен плебисцит, — пояснил Томас, взяв книгу у Якоба и открыв ее на заложенной странице. Он положил ее на стол перед королем, но тот с отвращением оттолкнул ее в сторону. Фредерик подхватил книгу и стал читать, быстро шевеля губами — переводил про себя с латыни. — Жители Эльбии знали избранницу, короля. Это была хорошая женщина, уважаемая в городе, хотя и служанка по рождению. За те два года, что она была сожительницей Хенрика и опорой ему, пока шла ужасная война, она сделала много добра людям и завоевала их сердца. — Томас посмотрел на Эллисон, та вспыхнула румянцем. Должно быть, эти двое перекопали сотни томов из всех уголков замка, пока нашли ту юридическую зацепку, которую искали.

Экскурс в историю продолжил Якоб:

— Подданные короля, люди как благородного, так и простого происхождения, одобрили его выбор. Эта женщина стала женой Хенрика и родила ему трех сыновей, старший из которых унаследовал трон после отца.

Карл отвел глаза от сына и стал смотреть на танцующих.

— Но это... это было нарушение... отход от традиций! — забормотал Фредерик, брызгая слюной.

— Да, это можно оспаривать, — сказал Якоб, сжав руку Эллисон.

Она улыбнулась ему в ответ, жалея, что не была посвящена в его план. Но, может быть, он не хотел заранее внушать ей надежды, которые могли и не сбыться.

— Да, — продолжал Якоб спокойным голосом, — хороший адвокат, пожалуй, мог бы аргументировать позицию против ссылки на женитьбу Хенрика в качестве прецедента. Мог бы даже убедить кабинет и парламент. Но предупреждаю вас, Фредерик: будьте осторожны! Если вы опровергнете законность наследников короля Хенрика, рожденных от простолюдинки, то тем самым аннулируете право фон Остерандов на трон.

— Но это же абсурд! — Фредерик захлопнул книгу и со злостью оттолкнул ее.

— Замолчите! — приказал чей-то голос. Все повернулись к королю. Карл глубоко вздохнул и поднял глаза на сына.

— Ты рассудил верно. Отказать тебе в праве на проведение плебисцита значило бы взорвать само основание нашей династии. — Он устало сгорбился в кресле. — Ты победил.

Никто не произнес ни слова. Взгляд Карла переместился на Эллисон.

— Должно быть, вы совершенно особенная женщина, моя дорогая, раз из-за вас в моей семье столько неприятностей. Если народ вас поддержит, надеюсь, вы будете верной и достойной спутницей моему сыну. Если же граждане Эльбии отвергнут вас, то прошу вас сразу же уехать, чтобы мы покончили со всем этим. — Он тяжело оттолкнулся от кресла и прибавил по-немецки: — Да поможет нам Бог и в том, и в другом случае.

Все следующие дни Эллисон оказались настолько заполнены, что некогда было вздохнуть. У них с Якобом почти не оставалось времени на еду и сон. Плебисцит должен был состояться через тридцать дней после Рождества, так что времени на то, чтобы встретиться с возможно большим числом граждан Эльбии, не хватало.

Несмотря на утомительный распорядок, Эллисон нравилось встречаться с людьми. Большинство проблем, которые эльбийцы обсуждали с ней и с Якобом, было ей хорошо знакомо. Разве ей самой не приходилось зарабатывать на жизнь себе и Крею? Разве ее не волновало, сможет ли она пригласить хорошего врача к ребенку в случае болезни? А вопросы выживания Эльбии в современном мире и сохранения ее для грядущих поколений приобрели для нее не менее важное значение, чем вопрос существования ее родной страны.

— Люди уверены в твоей искренности, когда ты им что-то советуешь, — говорил Якоб, нежно целуя ее. — Они поддержат тебя... поддержат нас, когда пойдут голосовать.

И вот наступил этот день. Эллисон так нервничала, что за завтраком не могла проглотить ни кусочка. К полудню в замке стало известно, что на удивление высокий процент эльбийцев уже проголосовал за то, чтобы Эллисон была их королевой, когда трон займет Якоб. К концу голосования не осталось сомнений, что народ Эльбии твердо поддерживает принца Якоба и его жену.

Когда Якоб принес ей эту весть, Эллисон бросилась ему на шею.

— О, Якоб, я самая счастливая женщина на свете! Хочу надеяться, что сумею оправдать их ожидания, и твои тоже! — Она завоевала не только его сердце, но и право быть рядом с ним до конца жизни!

Он нагнул голову и поцеловал ее долгим-долгим поцелуем.

— Мои ты уже превзошла.

В его взгляде была такая любовь, что ее сердце переполнилось восторгом.

— Я знаю, ты принесешь моему народу счастье, и он будет гордиться тобой. Я люблю тебя, Элли. Люблю нашего сына. Люблю нас как семью.