Опять послышался стук топоров и треск дерева: корсары высаживали дверь в покои Мэри.

— К воротам, тупицы! — послышался далекий крик Фенна. — К воротам!

Только чудо позволило беглецам достичь заветного зубца, под которым Эрик оставил веревку. Само провидение помогло им, заботливо расстилая под ногами твердую поверхность и не подсовывая выбоин в камне или губительных провалов. Крепость Фенна в некоторых местах была весьма побита временем, а может быть, даже и пушками.

Оказавшись у зубца, Эрик подхватил веревку, моментально закрепил «кошку» на стене и сиганул вниз, крикнув:

— Не бойся, я тебя поймаю!

В темноте он не видел лица Мэри, но когда вниз упал хвост второй веревки и девушка ловко спустилась по ней со стены, — лишь восхищенно цокнул языком, на миг даже забыв о погоне. Никогда прежде он не видел таких чудес в женском исполнении.

— Куда теперь? — выдернула она его из объятий изумления.

— За мной! — Он схватил ее за руку и побежал прочь от крепости. Прочь от затрещавших ворот. Прочь от врага всей его жизни. Душу обуревали самые разные чувства — от стыда и ненависти к злосчастному незаряженному пистолету до тихой бессильной ярости в адрес Фенна, который был у него на мушке, но все равно умудрился уцелеть.

Ночь оглашалась грязной браню преследователей, которую перекрывал яростный рык Фенна:

— Живыми брать, идиоты! Обоих живыми! Живыми!

У беглецов была фора в пару сотен ярдов, но вскоре это преимущество могло сойти на нет. Ведь им приходилось скакать по каменистой дороге почти вслепую, и любой прыжок, любой шаг мог оказаться последним. Эрик поймал себя на мысли, что с закрытыми глазами бежать было бы ненамного сложнее. Каждый миг он с содроганием ждал, что земля уйдет у него из-под ног. Или упадет Мэри. Но удача пока хранила их обоих, хотя в любую секунду могла и отвернуться. Перевести благосклонный взгляд, например, на вооруженных до зубов пиратов, которые с факелами и фонарями бежали где-то позади.

Свет, кстати, сыграл с преследователями злую шутку. Во-первых, он их выдавал, во-вторых слепил, а в-третьих, игра теней превращала путь пиратов в нечто совсем зловещее и опасное. Ведь каждая черная прогалина за освещенным камнем могла на самом деле скрывать в себе расщелину, яму. И поэтому корсары, оказавшись за пределами крепости, заметно сбавили ход. Никто не хотел покалечиться, и даже вопли и угрозы Фенна не могли подогнать осторожничающих пиратов.

Каждый из них справедливо полагал, что никому не удастся сбежать с Акульего острова, и потому не видел смысла в такой вот ночной спешке.

Благодаря этой нерешительности Эрик и Мэри оказались в корсарском поселке с большим отрывом. Они мчались мимо сонных домов, в которых устало стихало обычное веселье, и один за другим проскакивали узкие пустынные переулки.

Ветер! Харрису нужен был ветер. Это была самая слабая часть его плана. Безвольные паруса на «Восторженном» станут надежными гвоздями в крышке его, Эриковского, гроба. Конечно, они могут выбраться на рейд и при помощи шлюпок, но лучше бы им повезло с ветром.

Промелькнули крепостные ворота, и дорога стала забирать ниже. Эрик бросил торопливый взгляд на спутницу. Он боялся, что заметит на ее лице усталость, но вновь удивился. Мэри, как ему показалось, даже не запыхалась. Мало того, она улыбалась, чем в очередной раз поразила сердце юноши. Выносливости столь хрупкой и изящной красавицы могли позавидовать многие мужчины.

Остались позади вторые крепостные створки, и беглецам открылся вид на гавань. Эрик отметил, что в бухте появился новый корабль. И в тот же миг налетел на поднимающегося к поселку человека. Оба с проклятиями повалились на землю, Харрис перекувырнулся через голову, вскочил на ноги, убедился, что Мэри уже проскочила живое препятствие, и бросился дальше, краешком сознания отметив, что даже в темноте ночи тот случайный «прохожий» кого-то ему напомнил.

— Каналья, — прошипел тот, поднимаясь, но Эрик его уже не слышал. — Стой, ублюдок!

Харрис торопился к пристани, а в груди росло беспокойство. Точно, он видел этого человека раньше! И встреча с ним точно была не самой приятной. У пирата были очень, очень длинные руки…

С ветром ему повезло. Едва Эрик поднялся на палубу и протянул руку Мэри, как подул отчетливый северный ветер.

— Отплываем, — сипло приказал Харрис.

— Поднять паруса! — тотчас заорал мистер Паттерсон. — Руби швартовы!

Харрис облокотился на планшир, перевел дыхание и похолодел от болезненного осознания той смутной тревоги на берегу. Сейчас, находясь на борту «Восторженного», Эрик отчетливо припомнил того мерзавца, убившего старика Смарта. Вспомнил и разразился жуткими проклятиями. Господи боже, как можно было совершить столько ошибок за одну ночь? Он упустил «мартышку», он упустил Фенна!

Ему вдруг захотелось вернуться на берег. Плюнуть на всё, плюнуть на Мэри, на корабль, на команду, будь она проклята, и спрыгнуть вниз, в темные воды бухты. Затем выбраться на сушу, найти «обезьяну» и убить! Ему стало так обидно, так противно, так горько! Вот почему нельзя все исправить? Если бы тогда, при падении, он узнал мерзавца… Если бы… Проклятие!

Эрик ударил кулаком по планширу и шумно вдохнул, успокаивая нервы. Что толку от таких мыслей? Если его ненавистью можно было бы убивать, он выжег бы к чертям весь пиратский остров!