Василию досталось первому стоять в охранении, чему он был даже рад. Удобно устроился за двузубым участком каменной кладки — винзавод до уничтожения был обнесен высокой стеной — и стал наблюдать за местностью: холмы, поросшие кустарником, лесок в распадке, заброшенная железная дорога. Через полчаса к нему присоединилась Людмила, и они перекинулись парой фраз, хотя Василию не особенно нравился интерес женщины к его особе. А спустя еще полчаса у него произошел конфликт с Тамерланом, скучающим от безделья и нацелившимся на более тесное знакомство с особой женского пола.

Людмила, поговорив с Васей и видя его нежелание вести отвлеченные разговоры, улеглась в низинке за стеной, скинув верхнюю часть комбинезона и подставив грудь солнцу. В этот момент к ней подсел Тамерлан, с ходу прижал к земле и принялся стаскивать комбинезон. Людмила, конечно, знала приемы рукопашного боя, но в пределах универсальной школы, Тамерлан же был киллхантером и мог справиться с любым «черным поясом». Сопротивление женщины только раззадорило его, принятое за игру, а ее молчание он принял за слегка завуалированное согласие. Вася услышал стон и вмешался в борьбу в тот момент, когда Тамерлан, обездвижив Людмилу болевым приемом, пытался раздвинуть ей ноги.

— Эй, — тихо позвал Василий, надеясь, что его присутствие подействует на Тамерлана отрезвляюще. Но тот лишь оскалился, продолжая свое дело. Прорычал свирепо:

— Приходи позже, «волкодав», будешь вторым.

И тогда Василий от души врезал ему ногой в область ребер с поворотом пятки. Удар назывался по-японски «ики-о кирасэру» и переводился как «сбой дыхания». Умело примененный, он всегда заставлял противника отступать.

Тамерлан был отличным бойцом. Краем глаза заметив движение, он почти успел уйти влево и попытался парировать удар внешним блоком — ребром ладони, однако в этот момент носок стопы Балуева повернулся, и пятка впечаталась в бок киллхантера, сбрасывая его с женщины на метр в сторону. Он тут же вскочил, пригибаясь, растопырив руки, и вид его был так воинственно-смешон — с расстегнутым клапаном-ширинкой комбинезона и торчащим оттуда детородным органом, что Вася невольно засмеялся.

Он тут же пожалел об этом, потому что в глазах Тамерлана разгорелся огонек ненависти и нешуточной угрозы, а киллхантер был из тех людей, кто обид не прощает и вполне способен воткнуть нож в спину независимо от ситуации. Однако и спустить подлость привыкшему побеждать наглецу Вася не мог.

— Молись Богу, «волкодав»! — прошипел смуглолицый завоеватель и прыгнул к Балуеву. Когда у него в руке появился нож, Вася не заметил, но был готов к любому повороту событий.

Он мог бы в принципе тут же и пресечь бой, применив всплывшее в памяти само собой описание ТУК — техники усыпляющего касания, и все же прежде сработали навыки мэйдзина, владеющего багуа-чжан — техникой «восемнадцати форм ладони». Вася развернулся влево, уходя с линии атаки, пропустил руку Тамерлана с ножом под мышку, снова развернулся, надавливая на локоть, и Тамерлан вынужден был выпустить нож, чтобы противник не сломал ему руку. В то же мгновение Вася ударил его «клювом» — сжатыми вместе пальцами — в глаз, и Тамерлан отступил, прижав лодонь к лицу. Затем точным движением выхватил пистолет. Вася «качнул маятник», собираясь метнуть сюрикэн во второй глаз киллхантера, и едва успел удержать бросок, потому что сзади послышался лязг затвора и голос Ибрагимова:

— Отставить стрельбу! Что не поделили?

— Я тебе еще припомню этот день, сука! — глухо проговорил Тамерлан. Спрятал пистолет, развернулся и, все еще держась за глаз, исчез за полуразрушенной стеной.

— Не нравишься ты мне, «волкодав», — задумчиво поиграл затвором «кедра» майор, оглядел спокойно стоящего Балуева, потом Людмилу, застегивающую комбинезон, с закушенной губой. — Все ты норовишь влезть в чужие дела.

— Он не виноват, — ровным голосом сказала женщина.

— Очень ты мне не нравишься, — не обратил на ее реплику внимания Ибрагимов. — Знаешь закон? Попал в стаю — лай не лай, а хвостом виляй.

— Что за шум, а драки нет? — появился из-за стены майор Шмель, оглядел Василия и Людмилу насмешливым взглядом, весьма схожим с прицеливающимся взглядом командира. — Я вижу, наш «супер» снова перебежал дорогу Тамерланчику? В чем дело, Хасан?

— Он не виноват! — зло глянула на него Людмила. — Следили бы лучше за своими бандитами. У вашего любимца слово не расходится с делом.

— Наше слово правое, наше дело левое, — хмыкнул Шмель, повернул голову к Василию. — Не боишься, «волкодав», что получишь пулю в спину?

Вася молча подобрал нож Тамерлана и неуловимым движением кисти бросил. Нож просвистел в сантиметре от носа майора, вонзился в ствол скрюченного самшита, пришпилив свисающий с ветвей кусок веревки.

Ибрагимов снова оглядел молчавшего Балуева с ног до головы, кивнул Шмелю, и они отошли, скрылись в глубине двора завода.

— Он тебе не простит, — тихо проговорила Людмила, имея в виду Тамерлана.

— Переживу, — буркнул Василий, вдруг почувствовав неуютное дуновение опасности. — Последним смеется тот, кто стреляет первым, как говорил один генерал.

Людмила подошла, тряхнула его руку, хлопнула по плечу и нырнула в заросли остролиста, как бы приглашая за собой. Вася сделал вид, что не понял, и снова занял позицию часового, выбрав место наблюдения таким образом, чтобы никто не мог зайти к нему в спину.

До вечера ничего больше не случилось.

А в начале девятого они заняли места в бронетранспортере, и севший на место водителя Маугли повел железную грохочущую коробку на север, в сторону столицы Чечни.

Проводники знали в округе такие дороги, на которых не стояли посты новоиспеченной ичкерийской ГАИ, поэтому до Грозного добрались без приключений. БТР оставили под мостом через Терек, Ибрагимов и Шмель переоделись в форму местной милиции и вышли на дорогу, где остановили джип «Мицубиси» с двумя пассажирами, пристрелив обоих, молодого и пожилого, сидевшего за рулем. В половине двенадцатого ночи въехали в город, опять же минуя посты ГАИ и милиции, и, попетляв по улицам почти полностью погруженного в темноту Грозного, остановились у ресторана «Великий Джихад», от которого до трехэтажного особняка на улице Дудаева, где жил сын президента Чечни Амирбек Шароев, известный в криминальных кругах под прозвищем Безумный, было рукой подать.