— Боже милостивый, — прошептал дедушка. — Подумать только, в нашу семью войдет человек, который выступал за «Нотр Дам»! Ливия, забудь, что я говорил тебе о твоей привередливости. Ты осчастливила семью! Подожди, дай скажу всем. — Он уже было собрался уходить, но вдруг повернулся снова к Конелу: — А скажи, парень, может, ты просто играл за колледж, а?

— Я десять лет играл в основном составе.

— Вот это да! — потирая руки, воскликнул дедушка и поспешил поделиться новостью с родственниками.

Ливия тяжело вздохнула.

— И чего я хлопочу? Я из кожи вон лезу, бьюсь за жизнь, а для дедушки важно только, что я помолвлена с человеком, который по субботам занимался узаконенным нападением.

Конела рассмешил ее гнев.

— Смотри на вещи веселее. Вдруг это поможет им забыть мое вчерашнее заявление, что мужчины должны мыть посуду.

Ливия рассмеялась в ответ.

— Многого хочешь! Боюсь, даже «Нотр Дам» не изгладит из их памяти подобной абракадабры.

— Конел! Дедушка нам сказал. Пошли, научишь нас, как перехватывать пас, — гурьбой ворвалась в гостиную орава двоюродных братьев Ливии.

Конел оторопел. Но вскоре от их горящих глазенок у него потеплело на душе. Впервые его охватило чувство принадлежности к большой семье.

— Пошли, Конел!

Мальчишки хватали его за руки и тащили за собой.

— Только смотрите у меня, чтоб вернули его в такой же хорошей форме! — крикнула им вдогонку Ливия.

— Я вижу, ты нашла уютный уголок, милая. — Бабушка Донагер со вздохом опустилась в удобное кресло напротив Ливии. — Уж как я люблю своих внучат, но, надо признаться, подчас они на нервы действуют. Иногда мне кажется, что эти современные родители не вполне понимают, кто должен присматривать за детьми.

— А может, современные родители относятся к этому честнее, чем ваше поколение? — заметила Ливия.

— Может, и так, — улыбнулась бабушка. — Но мы хотя бы знали, где ставить предел. Вот заведешь своих, тогда и поймешь, о чем я говорю.

Был бы шанс, печально подумала про себя Ливия и вспомнила странные вопросы Конела в лесу. Хотя кто знает, может, она все напридумывала. Они прятались от ее двоюродных сестриц, вот он и спросил про детей, между прочим.

— А, вот ты где, Конел! — воскликнула бабушка. — Иди к нам!

Ливия тряхнула головой, чтобы отделаться от обуревавших ее мыслей, и обернулась к Конелу. Тот стоял в дверях. Брюки у него на коленках были вымазаны травой, на бледно-желтой рубашке чернело пятно грязи, а на скуле сиял синяк. Он опустился на диван рядом с ней.

— Что они с тобой сделали? — с негодованием воскликнула Ливия.

— Спокойнее, дорогая, — бросила бабушка.

Но Ливии было не до ее советов. Она провела пальцем по его подбородку.

— Дорогая, мужчины не любят, когда поднимают шум из-за пустяков, — снова вмешалась бабушка.

Как приятно, что она беспокоится за него, вдруг подумал Конел. И хотя понимал, что отчасти ее поведение объясняется ее ролью невесты, он был тронут.

— Да что стряслось? — спросила Ливия.

— Футбол как футбол, с соприкосновением, — объяснил Конел.

— С соприкосновением! Больше похоже на соприкосновение с землей! — хмуро отреагировала Ливия.

Конел подмигнул.

— Посмотрела бы на остальных.

— Мальчишки всегда остаются мальчишками, дорогая, — как ни в чем не бывало изрекла бабушка.

Ну, это ты брось, подумала про себя Ливия, Конел не мальчишка. Он мужчина до мозга костей. Ее взгляд задержался на твердой линии его подбородка.

— Конел, вы мне не говорили, сколько детей вы с Ливией хотите иметь, — утвердительно заявила бабушка Донагер. — Шесть — самое круглое число!

— Шесть! — с нескрываемым изумлением воскликнула Ливия, а Конел похолодел от ужаса. Да разве можно справиться с шестью детьми? Ну, один, ну, от силы двое, но шесть! Бред какой-то!..

— А как они будут ухаживать за тобой, когда состаришься, — гнула свое бабушка.

— Если у меня будет шестеро, до старости я не доживу, — парировала Ливия. — Я бы предпочла более скромные размеры семьи.

— Чепуха! Дети — радость жизни! Ливия была такой очаровашкой! Ты не показывала Конелу свои детские снимки?

— Нет, и не собираюсь, — отрезала Ливия.

— Ну, так я покажу, — с лучезарной улыбкой бросила бабушка. — Ступай наверх и принеси мне синюю коробку. Она в верхнем ящике старинного комода у лестницы.

— Ладно, — вскочила на ноги Ливия, пользуясь возможностью покончить с бабушкиными сентенциями и заодно побыть наедине с Конелом. — Извини, — сказала Ливия и потащила Конела наверх, пока их не высмотрел очередной родственник и не насел с разговорами о футболе, — но другого способа остановить бабушку, коль скоро она села на своего любимого конька, нет. Она иногда хуже Ноны, а этим, сам понимаешь, все сказано.