«Сессна» скользила над самыми холмами, отклоняясь то вправо, то влево и, похоже, что-то высматривая на земле. Лайм сказал:

– Летите дальше – мы должны сделать вид, что совершаем обычный рейс в Майорку. Не сбавляйте хода и не делайте кругов.

Он спросил в микрофон:

– Чэд?

– Да, сэр.

– Он спускается в секторе джей-девять, северо-западный квадрат.

– Джей-девять, северо-запад, да, сэр. Я предупрежу ближайшие наземные группы.

– Мы летим дальше. Нам нужна смена.

– Да, сэр.

Испанский самолет из Малаги войдет в сектор через четыре минуты, чтобы удостовериться в том, что «сессна» действительно приземлилась. Лайм, обернувшись и прижавшись щекой к окну, бросил последний взгляд на маленький самолет, который спускался к окруженному холмами полю. На краю поля стояли две или три маленькие крестьянские фермы, извилистая дорога тянулась от них к югу в сторону Альмерии.

– Развернитесь над Медом, и летим обратно в Гибралтар.

Самолет мягко коснулся земли и, пробежав до конца полосы, развернулся у терминала, где стояли такси.

Чэд Хилл вышел ему навстречу. Он не мог удержаться, чтобы сразу не выпалить новость:

– Еще одна пленка!

Лайм переспросил:

– Какая пленка?

– Он оставил еще одну пленку на крыше отеля. С таймером и передатчиком, как в тот раз.

– И снова с голосом Фэрли?

– Нет, сэр, теперь это азбука Морзе.

У Лайма кончились сигареты.

– У кого-нибудь есть сигареты?

Один из техников протянул ему пачку. Это был «Голуаз», и, когда Лайм закурил, по комнате быстро распространился ядовитый дым.

Полицейский участок был переполнен; люди из ЦРУ работали над устройством, которое Мецетти оставил на крыше отеля. Таймер был установлен на восемь часов вечера.

Сейчас было около полудня.

Лайм сказал:

– Соберите устройство и верните его туда, где оно лежало.

У Чэда Хилла открылся рот. Лайм сказал сдержанным тоном, почти не выдававшим его раздражения:

– Если трансляция не начнется вовремя, они поймут, что что-то не так.

Чэд Хилл сглотнул. Лайм спросил:

– Надеюсь, вы сделали копии?

– Да, сэр. Я отправил их в Вашингтон через шифровальный передатчик.

– Отпечатков пальцев на устройстве не нашли?

– Нет.

– Ладно, отнесите его на крышу отеля и проследите, чтобы техники его установили как надо. Когда они закончат, отведите их в эту комнату и поставьте у двери человека. Никого не впускать и не выпускать до восьми вечера; и чтобы никаких телефонных звонков. Звонить можно только мне. Все ясно?

– Да, сэр.

– Вы понимаете, для чего это нужно?

– Да, сэр. Вы хотите, чтобы не было утечки информации. Я понимаю, сэр.

– Вот и отлично.

Чэд явно считал, что эти меры были чрезмерными, но он умел выполнять приказы, за это Лайм его и взял.

– Когда закончите, найдите меня – у меня будут для вас другие поручения.

– Да, сэр.

Чэд удалился. Лайм перечитал бумагу, которую все еще держал в руке. Расшифровка была короткой:

Без десяти двенадцать появился Хилл:

– Он возвращается.

– Вы уверены, что Мецетти в самолете?

– Да, сэр. Они полчаса наблюдали за ним в бинокль.

– Что он делал?

– Ничего. Слонялся взад-вперед, как будто что-то потерял. Хукер говорит, что он выглядел сбитым с толку, словно рассчитывал кого-то встретить, но никто не пришел.

– Он заходил на фермы?

– Да, заглядывал, чтобы убедиться, что там никого нет. И тут же снова выходил.

– Что насчет чемодана?

– Из самолета он его не выносил.

– Хорошо. Следите за самолетом и пошлите Хукера, чтобы он обыскал фермы.

– Он уже там, сэр. Он как раз оттуда звонит. Я держу его на линии – хотите его о чем-нибудь спросить?

– Полагаю, он ничего там не нашел? – хмуро спросил Лайм.

– Вы правы, сэр. Никаких признаков, что кто-нибудь бывал там в последние несколько недель. Кроме Мецетти, конечно.

– А как насчет подвала?

– Ничего, сэр. Он продолжает поиски.

– Ладно. Позвоните мне.