scarlet ['skA:lIt], blur [bl@:], quiver ['kwIv@]

Outside the sun was sinking low and the west was blazing with scarlet and gold. Its reflection was shot back in ruddy patches by the distant pools which lay amid the Great Grimpen Mire. There were the two towers of Baskerville Hall, and there a distant blur of smoke which marked the village of Grimpen. Between the two, behind the hill, was the house of the Stapletons. All was sweet and mellow and peaceful in the golden evening light, and yet as I looked at them my soul shared none of the peace of Nature, but quivered at the vagueness and the terror of that interview which every instant was bringing nearer. With tingling nerves, but a fixed purpose, I sat in the dark recess of the hut and waited with sombre patience for the coming of its tenant.

And then at last I heard him (и вот, наконец, я услышал его). Far away came the sharp clink (издалека донесся отчетливый резкий звук) of a boot striking upon a stone (удар ботинка по камню). Then another and yet another (потом еще и еще), coming nearer and nearer (все ближе и ближе). I shrank back into the darkest corner (я отступил в самый темный угол; to shrink — уменьшать; отпрянуть, отступить), and cocked the pistol in my pocket (и в кармане взвел /курок/ пистолета), determined not to discover myself (решив не открывать себя) until I had an opportunity (до тех пор, пока не представится возможность) of seeing something of the stranger (увидеть незнакомца; something — кое-что, что-нибудь). There was a long pause (была долгая пауза = некоторое время не доносилось ни звука) which showed that he had stopped (что указывало на то, что он остановился; to show — показывать; указывать). Then once more the footsteps approached (затем шаги снова /стали/ приближаться) and a shadow fell across the opening of the hut (и тень упала на проход в хижину).

"It is a lovely evening, my dear Watson (прекрасный вечер, дорогой Ватсон)," said a well-known voice (сказал хорошо знакомый голос). "I really think that you will be more comfortable outside than in (я, право, думаю, что нам будет удобнее снаружи, чем внутри)."

determine [dI't@:mIn], pause [pO:z], comfortable ['kVmf@t@bl]

And then at last I heard him. Far away came the sharp clink of a boot striking upon a stone. Then another and yet another, coming nearer and nearer. I shrank back into the darkest corner, and cocked the pistol in my pocket, determined not to discover myself until I had an opportunity of seeing something of the stranger. There was a long pause which showed that he had stopped. Then once more the footsteps approached and a shadow fell across the opening of the hut.

"It is a lovely evening, my dear Watson," said a well-known voice. "I really think that you will be more comfortable outside than in."

(Смерть на болотах)

FOR a moment or two I sat breathless (каких-то несколько мгновений я сидел не дыша), hardly able to believe my ears (едва способный поверить своим ушам). Then my senses and my voice came back to me (потом чувства и голос вернулись ко мне), while a crushing weight of responsibility (тогда как давящее бремя ответственности; weight — вес, масса; бремя) seemed in an instant to be lifted from my soul (казалось, мгновенно была снята с моей души). That cold, incisive, ironical voice (этот холодный, резковатый, ироничный голос; incisive — режущий; острый, резкий, колкий, язвительный) could belong to but one man in all the world (мог принадлежать только одному человеку во всем мире).

"Holmes!" I cried — "Holmes!"

"Come out," said he (выходите, — сказал он), "and please be careful with the revolver (и, пожалуйста, будьте осторожны с револьвером)."

I stooped under the rude lintel (/выходя/ я пригнулся под грубой притолокой), and there he sat upon a stone outside (а он сидел на камне снаружи), his grey eyes dancing with amusement (и в его серых глазах заплясали веселые /огоньки/; amusement — увеселение, забава) as they fell upon my astonished features (при виде моего изумленного лица: «когда они упали на мои удивленные черты лица»). He was thin and worn (он /выглядел/ худым и истощенным), but clear and alert (но уверенным и бодрым; clear — чистый; уверенный; alert — бдительный; живой, проворный), his keen face bronzed by the sun and roughened by the wind (с энергичным лицом, загорелым на солнце и огрубелым от ветра; to bronze — покрывать бронзой; загорать на солнце). In his tweed suit and cloth cap (в своем твидовом костюме и матерчатой кепке) he looked like any other tourist upon the moor (он выглядел, как любой другой турист, /изучающий/ болота), and he had contrived (и он ухитрился /сделать так/), with that cat-like love of personal cleanliness (с той же кошачьей любовью к собственной: «личной» чистоплотности) which was one of his characteristics (что было одной из его характерных особенностей), that his chin should be as smooth (что его подбородок был таким же гладким = его лицо было так же чисто выбритым) and his linen as perfect (а белье = одежда такой же безупречной) as if he were in Baker Street (как будто он находился на Бейкер-стрит).

believe [bI'li:v], ear [I@], incisive [In'saIsIv]

FOR a moment or two I sat breathless, hardly able to believe my ears. Then my senses and my voice came back to me, while a crushing weight of responsibility seemed in an instant to be lifted from my soul. That cold, incisive, ironical voice could belong to but one man in all the world.

"Holmes!" I cried — "Holmes!"

"Come out," said he, "and please be careful with the revolver."

I stooped under the rude lintel, and there he sat upon a stone outside, his grey eyes dancing with amusement as they fell upon my astonished features. He was thin and worn, but clear and alert, his keen face bronzed by the sun and roughened by the wind. In his tweed suit and cloth cap he looked like any other tourist upon the moor, and he had contrived, with that cat-like love of personal cleanliness which was one of his characteristics, that his chin should be as smooth and his linen as perfect as if he were in Baker Street.

"I never was more glad (я никогда не был более рад) to see anyone in my life (видеть кого-нибудь за всю жизнь)," said I, as I wrung him by the hand (сказал я, пожимая ему руку; to wring — крутить; пожимать /руку/).

"Or more astonished, eh (или более изумлен, а)?"

"Well, I must confess to it (да, должен признаться в этом)."

"The surprise was not all on one side (/это/ было неожиданностью не только для вас: «не все удивление было с одной стороны»), I assure you (уверяю вас). I had no idea (я и не предполагал: «у меня не было мысли») that you had found my occasional retreat (что вы обнаружите мое временное убежище; occasional — случающийся редко; retreat — отступление; убежище, пристанище), still less that you were inside it (а тем более, застать вас здесь: «чтобы вы были внутри»; still less — тем более), until I was within twenty paces of the door (пока не оказался в двадцати шагах от входа)."

"My footprint, I presume (следы моих /ботинок/, я полагаю)?"

"No, Watson; I fear that I could not undertake (боюсь, что не смогу гарантировать /того/; to undertake — предпринимать; гарантировать) to recognise your footprint amid all the footprints of the world (что распознаю ваши следы среди всех остальных в мире). If you seriously desire to deceive me (если вы всерьез захотите меня обмануть) you must change your tobacconist (вы должны сменить табачную лавку; tobacconist — торговец табачными изделиями); for when I see the stub of a cigarette marked Bradley, Oxford Street (потому что, когда я вижу окурок папиросы с маркой "Брэдли, Оксфорд-стрит"), I know that my friend Watson is in the neighbourhood (я знаю, что мой друг Ватсон находится неподалеку: «по соседству»). You will see it there beside the path (вы увидите его там, возле тропы). You threw it down, no doubt (несомненно, вы бросили его), at that supreme moment (в тот последний момент) when you charged into the empty hut (когда ворвались в пустую хижину; to charge into — врываться)."