– Преподобный Ледбьюри нам не поверил бы, – усмехнулся Питер. – Я слышал, что он думает об Америке. – Питер изобразил басовитый голос преподобного: «От этой надоедливой колонии больше неприятностей, чем пользы. Король Георг чрезмерно расположен к ней, но скажу вам, в тот день, когда Америка сравняется с кем-нибудь, я съем свою шляпу!»

Кэйт засмеялась.

– Он так и сказал?

– Да.

– Вот бы рассказать ему! Увидеть выражение его лица!

– Может, мы вообще не должны рассказывать о будущем, – сказал Питер, – а то еще подумают, что мы сумасшедшие, и кто знает, каковы будут последствия…

– Да уж, – согласилась Кэйт. – Лучше рты не раскрывать. Хотя, конечно, соблазнительно…

«Ой, а я ведь рассказал Гидеону про телефоны и про полицию, – подумал Питер. – Да ладно, теперь уж поздно».

Тут из двери на задний двор вышла Ханна с миской в руках, за ней плелся Джек.

– А, вы вернулись, мастер Питер, – сказала она, дружелюбно улыбаясь. – Как раз вовремя, успеете отведать мясного пирога. – Ханна посмотрела на то, что было у нее в миске, и глянула на Кэйт и Питера. – Надеюсь, у вас не такие уж деликатные желудки. Хотя, наверное, вам лучше не смотреть, поскольку доктор пустил кровь Сидни и кучеру.

Ханна подошла к сточной канаве и вылила темно-красную кровь в застоявшуюся после дождя воду. Множество ос и мух тут же налетели и зажужжали над нечистотами.

– Пустил им кровь?! – передернувшись от отвращения, воскликнула Кэйт.

– Он это сделал, потому что их сильно били по головам. Джек помогал доктору, он держал чашу, правда, мой маленький мастер?

– Доктор проколол им вены, и кровь шлеп, шлеп, шлеп – в миску, – объяснил Джек с очень гордым и серьезным выражением лица. – Еще я держал Сидни за руку.

– Вот это да! – воскликнула Кэйт. – Какое странное лечение. А он настоящий доктор?

Питер потянул Кэйт за рукав. Она обернулась к нему, и он кивком показал ей, чтобы она посмотрела назад.

Рядом стояли преподобный Ледбьюри, Гидеон и довольно молодой полный джентльмен в сильно напудренном парике и белоснежной рубашке. Он вытирал руки тряпкой, всем своим видом излучая спокойствие и уверенность.

– Надеюсь, вы извините молодость за ее дерзость, – сказал преподобный Ледбьюри. – Мистрис не понимает, какую честь вы оказали нам своим присутствием.

– Уверяю вас, преподобный Ледбьюри, я вовсе не обиделся, – ответил джентльмен. – Вид крови всегда страшит тех, кто сталкивается с этим впервые.

– Мастер Питер, мистрис Кэйт, – торжественно объявил преподобный Ледбьюри, – этот джентльмен – не кто иной, как Эразм Дарвин. Его врачебное искусство очень велико, он даже является лечащим врачом короля Англии.

Гидеон, стоявший за доктором и преподобным, жестом показал Питеру, что надо поклониться. Однако Кэйт, разинув рот, не поклонилась и не сказала ни слова.

– Я рад знакомству с вами, дети. Могу вас заверить, что Сидни и кучер чувствуют себя вполне хорошо и после двух часов отдыха будут готовы продолжить путешествие.

– Вы доктор Эразм Дарвин? – недоверчиво спросила Кэйт.

Удивленный доктор кивнул и улыбнулся.

– Я – и никто другой.

– Ой, как были бы счастливы мои родители, если бы встретились с вами! На нашей ферме есть корова, названная вашим именем, сэр, – сказала она. Преподобный и доктор громко захохотали.

– Вот это честь, а, преподобный? – сказал доктор Дарвин. – Уверен, она дает хорошее молоко!

– Вы станете великим ученым, – продолжала Кэйт, – а ваш внук Чарльз откроет такое, что навсегда изменит представление о мире.

– У-ух, – выдохнул Питер. – Все-таки она это сделала.

Доктор Дарвин перестал смеяться и, отступив назад, испытующим взглядом посмотрел на Кэйт. Преподобный тоже внимательно выслушал Кэйт. Тут вперед выступил Гидеон.

– Некоторые члены семьи Кэйт обладают даром предвидения, хотя, я уверен, предсказания мистрис Кэйт не всегда сбываются.

Кэйт посмотрела на Гидеона и тряхнула головой, как будто только что проснулась. Она была смущена.

– О, простите, – обратилась она к доктору Дарвину. – Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Я не соображаю, что говорю. Все это чепуха.

Доктор Дарвин улыбнулся ей и присел рядом с Джеком.

– Итак, мастер Джек, вы надеетесь увидеть короля, чтобы он возложил на вас руку и исцелил вашу золотуху?

– Да, сэр, у меня золотуха.

Доктор Дарвин, разговаривая с Джеком, нежно поглаживал его шею.

– Все так и будет, Джек. Я рад сообщить, что ваш случай не очень серьезный. Мне кажется, вы оказываете сопротивление инфекции. Я посещал мать доктора Сэмюэля Джонсона, жившую в Личфилде, – продолжал Эразм Дарвин, – и она сказала, что ее знаменитый сын тоже в детстве болел золотухой, и очень страдал от этой заразы. У него остались шрамы на всю жизнь. Когда ему было года два, мать отвезла его в Лондон, чтобы королева Анна возложила на него руку. Ее Величество дала ему золотой амулет, который он всегда носит на шее. И посмотрите теперь на доктора Джонсона – уважаемый писатель, автор первого словаря английского языка и умнейший человек в Лондоне.