Каменского вызвали в Петербург, дали неограниченные полномочия. После напутствий и молебствий Каменский двинулся на войну, обещая привезти в Петербург Бонапарта в клетке.

Ехал старик медленно, с удобствами, но когда приблизился к армии, пересел в простую тележку и, подражая Суворову, лихо подкатил к войскам. Дальше этого подражание Суворову не пошло. И Кутузов, наблюдавший издалека за событиями, писал жене:

«Не могу надивиться чудесам Каменского. Ежели все правда, что мне из армии пишут, надобно быть сумасшедшему…»

Кутузов был прав. Каменский выжил из ума. Приняв командование, Каменский с первых же дней стал производить такие невиданные маневры и путаные движения, что Наполеон первый раз в жизни не смог разобраться в них и серьезно встревожился, не кроется ли за ними какой-то особенный подвох.

Запутавшись сам, в трудную минуту Каменский совсем потерял рассудок. Под Пултуском он появился перед войсками в тулупе, обвязав голову тряпкой, и объявил солдатам, что всюду измена и они преданы. Главнокомандующий звал их бежать скорее в Россию, обещая встать впереди бегущих. Солдаты недоумевали, а сам Каменский, бросив армию, уехал и взмолился к царю, чтобы тот отпустил его в деревню умирать.

Но и на этот раз Александр остался верен себе и не вызвал Кутузова. Вместо Каменского командовать русскими войсками он назначил генералов Буксгевдена, позорно действовавшего под Аустерлицем, и Беннигсена, вскоре обнаружившего бездарность в сражении под Фридландом. Согласовывать их действия должен был генерал Толстой, но они ему не подчинялись.

Все же, несмотря на такой разлад в командовании, русские войска, имевшие таких командиров, как Дохтуров, Багратион, Ермолов, добились под Пултуском больших успехов. Эти успехи были приписаны Беннигсену, и он в конце концов был назначен главнокомандующим.

Русская армия ненавидела и презирала Беннигсена. В истории войн того времени, в жизни Кутузова Беннигсен играл предательскую роль.

Выходец из Ганновера, воевавший против России, затем перешедший на русскую службу и при этом написавший, что он «в российском подданстве быть не желает и на то присягою не обязан», типичный наемник и казнокрад, он привел русские войска в 1806–1807 годах к голоду.

Вместе с русскими интендантами и польскими подрядчиками Беннигсен обворовывал казну и на солдатском пайке, на взятках нажил несметное состояние.

При нем русские герои-солдаты голодные бродили по полям и огородам, собирая остатки овощей и картофеля.

В таких условиях семидесятитысячная русская армия расположилась в обороне у Прейсиш-Эйлау, имея против себя восьмидесятитысячную армию Наполеона. Утром 27 января 1807 года над полем сражения бесновалась метель, и скрытые снегопадом французские корпуса двинулись в атаку. Они появились из снежной пелены, когда до русских батарей оставалось меньше пятидесяти шагов. Но русские канониры не растерялись и встретили противника убийственным огнем; потеряв массу убитыми и ранеными (корпус Ожеро был почти целиком истреблен), французы бросились назад. Русская пехота перешла в контратаку, но Беннигсен не ввел в бой свой резерв и не использовал успеха. Наполеон обрушил на центр русской позиции всю свою кавалерию под командованием Мюрата, а корпусу Даву приказал обойти левый фланг русских. Наступил критический момент. Ждали указаний от Беннигсена, но его не оказалось на поле боя. Он уехал за помощью к прусскому генералу и, как писали современники, по дороге заблудился. Заменивший Беннигсена барон Сакен решил отступить, но в дело вмешался Багратион.

Как младший в чине, он находился без должности при корпусе, расположенном в резерве. Когда ранили командира этого корпуса, Багратион вступил в командование, повел войска вперед и стремительным, жестоким ударом отбросил французов. Ночь прекратила битву и развела противников.

И русские и французы приписали себе победу. Но вся Европа расценила сражение под Прейсиш-Эйлау как поражение французов. Сам Наполеон приказал комендантам Торна, Варшавы, Познани и даже Берлина задерживать дезертиров и писал: «На месте сражения у Эйлау и далее в тылу распространился панический страх. Кричали, что идут казаки, и все отсталые и денщики обратились в бегство. Некоторые искали спасения даже за Торном и, быть может, достигли Одера. Меня уверяют, что между этими беглецами были также офицеры. Если это правда, то дайте приказание некоторых из них схватить, чтобы показать строгий пример…»

И только тяжелая ошибка Беннигсена помогла Наполеону в новом сражении под Фридландом разбить русскую армию. Беннигсен поставил ее тылом к реке Алле, на позиции, разрезанной оврагом, делившим русскую армию надвое. Позиция была настолько неудобна для обороны, что Наполеон снова, как и после «маневров» Каменского, был озадачен.

– Наверно, у русских еще где-нибудь поставлены войска, – говорил он: настолько невероятной для боя казалась ему позиция, избранная Беннигсеном.

Но других войск не было. Русская армия была разбита, а Беннигсен за все время боя не покинул своей квартиры в городе.

России был навязан Тильзитский мир.

По мирному договору, заключенному в Тильзите, Наполеон получал полную свободу действий в Западной Европе. Россия одобрила его захваты и подчинилась континентальной блокаде. Взамен этого Наполеон был согласен на занятие Россией Финляндии и обещал поделить Турцию.

Но только обещал. Натравив Турцию на Россию в 1806 году, он все время то явно, то тайно поддерживал ее в борьбе против России.