— Довольна, сиди? У нее на первом месте Аллах, потом — Мухаммед, потом — черт на цепочке, которого ты ей подарил, а уж потом только — Хаджи Халеф Омар бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара.

— Итак, ты идешь за чертом!

— Не за шайтаном, а за твоим подарком, сиди!

— Так будь ей благодарен и повинуйся ей!

После такого призыва я оставил маленького слугу одного.

Само собой разумеется, что наш обратный путь из-за большого количества животных проходил гораздо медленнее. На закате мы достигли места, лежавшего все еще ниже Джеббара и очень хорошо подходившего для ночлега, поскольку оно было покрыто цветами и роскошной травой. Главная задача состояла теперь в том, чтобы охранять и стада, и пленников абу-хаммед. Мне пришлось отдать необходимые распоряжения. Поздним вечером, когда я уже укладывался спать, ко мне еще раз подошел сэр Линдсей.

— Ужасно! Страшно, сэр!

— Что?

— Хм! Непостижимо!

— Что такое? Ваш пленник исчез?

— Пленник? No! Лежит крепко связанный!

— Ну что же тогда ужасного и страшного?

— Мы забыли главное!

— Ну, говорите же!

— Трюфели!

Я просто не мог не рассмеяться.

— О, это, разумеется, ужасно, сэр. По меньшей мере, я видел в лагере абу-хаммед целый мешок, наполненный ими.

— Где же здесь трюфели?

— Поверьте, завтра они у нас будут!

— Прекрасно! Доброй ночи, сэр!

Я заснул, так и не поговорив с тремя больными. На другое утро я уже был возле них. Состояние несчастных немного улучшилось, и они уже настолько отдохнули, что разговор не был им в тягость.

Как я скоро убедился, все трое очень хорошо говорили по-арабски, хотя вчера в полубессознательном состоянии у них вырывались слова только на родном языке. Когда я к ним приблизился, один из них поднялся и с благодарностью поклонился мне.

— Это ты! — воскликнул он, прежде чем я успел его поприветствовать. — Это ты! Я снова узнаю тебя!

— Кто я, мой друг?

— Это ты явился мне, когда смерть протянула руку к моему сердцу. О, эмир Кара бен Немей, как я тебе благодарен!

— Как? Ты знаешь мое имя!

— Мы знаем его, потому что этот добрый Хаджи Халеф Омар очень много рассказал нам о тебе после нашего пробуждения.

Я обернулся к Халефу:

— Болтун!

— Сиди, разве мог я не говорить о тебе? — защищался малыш.

— Да, конечно, но без выдумок. Теперь я повернулся к больным.

— Окрепли ли вы настолько, чтобы говорить?

— Да, эмир.

— Тогда позвольте мне спросить, кто вы.

— Меня зовут Пали, этого человека — Селек, а этого — Мелаф.

— Где ваша родина?

— Наша родина называется Баадри, она расположена севернее Мосула.

— Как вы оказались в таком положении, в каком я вас нашел?

— Наш шейх послал нас в Багдад, чтобы отвезти наместнику подарки и письмо от шейха.

— В Багдад? Разве вы не подчиняетесь Мосулу?

— Эмир, губернатор Мосула, — злой человек, он очень притесняет нас; наместник в Багдаде пользуется полным доверием государя; он может помочь нам.

— Как вы сюда добрались? В Мосул и вниз по реке?

— Нет. Мы направились к реке Хазир, построили плот, проплыли на нем из Хазира в Заб [128] , а из Заба в Тигр. Там мы вышли на берег и во время сна были захвачены шейхом племени абу-хаммед.

— Он вас ограбил?

— Он отобрал подарки, письмо и все, что при нас было. Потом он хотел заставить нас написать соплеменникам, чтобы они прислали за нас выкуп.

— Вы этого не сделали?

— Нет, потому что мы бедны и наши семьи не могут заплатить никакого выкупа.

— А ваш шейх?

— От нас требовали, чтобы мы и ему написали, но мы точно так же отказались. Шейх бы заплатил, однако мы знали, что это было бы напрасно, так как нас все равно бы убили.

— Вы правы. У вас отняли бы жизнь, даже если выкуп был бы выплачен.

— Тогда нас стали мучить. Нас били, на долгие часы подвешивали за руки и за ноги и наконец зарыли в землю.

— И все это долгое время вы были связаны?

— Да.

— Вы знаете, что ваш палач находится в наших руках?

— Хаджи Халеф Омар рассказал нам об этом.

— Этот шейх должен понести наказание!

— Эмир, не воздавай ему за зло!

— Как это?

— Ты мусульманин, у нас же другая религия. Мы были возвращены к жизни и хотим простить ему. Итак, это были поклонники дьявола!

— Вы заблуждаетесь, — сказал я, — я не мусульманин, а христианин.

— Христианин? Ты же носишь мусульманскую одежду и даже знак хаджи!

— Разве христианин не может быть хаджи?

— Нет, потому что ни один христианин не может войти в Мекку.