— Слава Аллаху, что ты пришел, сиди! — приветствовал он меня. — Если бы ты не вернулся до захода солнца, я сдержал бы свое слово и застрелил бы пашу!

— Я вынужден заявить тебе протест. Паша — мой друг!

— Как может тигр быть другом человека?

— Я его укротил.

— Машалла! Тогда ты совершил чудо. Как же это случилось?

— Укрощение прошло легче, чем я предполагал. Мы находимся под его защитой и получим десяток хавасов, которые будут нас сопровождать.

— Это хорошо!

— Может быть, и нет! Кроме того, он дал мне рекомендательные письма и право собирать диш-парасси.

— Аллах акбар, так ты тоже стал пашой! Но скажи, сиди, кто кому должен повиноваться: я хавасам или они мне?

— Они тебе, потому что ты не слуга, а Хаджи Халеф Омар-ага, мой спутник и защитник.

— Это хорошо, и я скажу тебе, что они узнают почем фунт лиха, если им взбредет в голову непочтительно относиться ко мне!

Губернатор сдержал слово. Когда на следующий день на рассвете Халеф поднялся и высунул голову за дверь, его приветствовали десять всадников, ожидавших перед домом. Он немедленно разбудил меня, а я, естественно, поспешил рассмотреть своих защитников.

Это были, как и обещал паша, пятеро арнаутов и пятеро башибузуков. Последние были одеты в обычную турецкую форму. На арнаутах же были пурпурные бархатные куртки, зеленые, отороченные бархатом жилетки, широкие шарфы, красные панталоны с накладными металлическими полосками и красные тюрбаны. У них было столько оружия, что этими ножами и пистолетами можно бы было вооружить в три раза более многочисленный отряд. Башибузуками командовал старый ротный писарь, арнаутами — дикого вида онбаши.

Ротный писарь был, кажется, оригиналом. Он сидел не на лошади, а на осле. На шее у него висел ремешок, к которому была прицеплена огромная чернильница — знак его ранга. В тюрбан он воткнул добрую дюжину гусиных перьев. Это был маленький толстый человечек, без носа, но с огромными усами, свешивавшимися на верхнюю губу. Щеки его выглядели почти голубыми и были такими мясистыми, что кожа, казалось, на них лопалась, а для глаз оставалось такое ничтожное пространство, которого хватало лишь на то, чтобы маленький пучок света проникал в мозг.

Я дал Халефу полную бутылку крепкой ракии и приказал ему угостить этих храбрых героев. Хаджи Халеф Омар вышел к ним, а я пристроился у дверей, чтобы понаблюдать за событиями.

— Доброе утро, храбрые воины! Добро пожаловать к нам!

— Доброе утро! — ответили все разом.

— Вы прибыли, чтобы сопровождать знаменитого Кара бен Немей в его путешествии?

— Да, паша послал нас с этой целью.

— Тогда я хочу вам сказать, что мое имя Хаджи Халеф Омар-ага бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара. Я — путевой маршал того, кого вы должны сопровождать, а вы, стало быть, должны подчиняться моим указаниям. Что гласит приказ, данный вам пашой?

Отвечал писарь, и притом таким фальцетом, что в звуках его голоса мне послышалась старая, проржавевшая труба:

— Я — ротный писарь падишаха, да благословит его Аллах, и зовут меня Ифра. Запомни это имя! Паша, вернейшим слугой которого я являюсь, дал мне эту чернильницу и эти перья вместе с большим количеством бумаги, чтобы записать все, что вам и нам встретится. Я храбрый вождь этих людей и докажу вам, что…

— Молчи, ты, погонщик ослов! — прервал его онбаши, поглаживая свою густейшую бороду. — Кто ты такой? Наш предводитель? Ты карлик! Ты — хозяин чернильницы и гусей, чьи перья торчат из твоей головы! Больше ты никто!

— Что? Я ротный писарь, и меня зовут Ифра. Моя храбрость…

— Молчи, я тебе сказал! Твоя храбрость — в ногах у твоего осла, да испепелит его Аллах! Это жалкое создание днем привыкло убегать, а ночью — реветь на звезды. Мы знаем и тебя, и твоего осла. Только вот не ясно, кто из вас писарь, а кто осел!

— Придержи свой язык, онбаши! Разве ты не слышал о моей храбрости? В бою я рисковал забираться даже туда, где отрубают носы. Посмотри на мой нос, которого, к несчастью, больше нет, и ты поразишься отваге, с которой я шел сражаться! Или ты не знаешь историю о том, как я потерял нос? Так слушай! Это было тогда, когда мы под Севастополем воевали с московитами; я оказался в самой гуще рукопашной схватки и только поднял руку, чтобы…

— Молчи! Твою историю мы уже тысячу раз слышали! — И, обращаясь к Халефу, он продолжал: — Я — онбаши Улар-Али. Мы слышали, что эмир Кара бен Немей храбрый человек, и это нам нравится. Мы также слышали, что он назначен нашим агой, и это нам нравится еще больше. Мы будем его защищать, будем служить ему, и он останется нами доволен!

— В таком случае я спрашиваю еще раз: что вам приказал паша?

— Он приказал нам позаботиться о том, чтобы эмира повсюду принимали как друга, как брата паши.

— Значит, мы будем везде безвозмездно получать кров и пропитание?

— Все, что нужно вам, а также нам.

— Вы знаете и про диш-парасси?

— Да, эмир нам говорил об этом.

— Его полагается выплачивать наличными?

— Да.

— Какую сумму это составит?

— Любую, какую пожелает эмир.

— Аллах да благословит пашу! Его разум светел, каксолнце, а его мудрость освещает мир. Вам будет хорошо у нас. Вы готовы отправиться в путь?

— Конечно, хоть сейчас.