Нет. Действовать следовало обдуманно, а раз у нее существовали сомнения касательно Тореро, осторожность советовала поступать так, как если бы ей вовсе не приходилось рассчитывать на него.

Значит, она должна отказаться от своих планов?

Ни в коем случае.

Но вместо того, чтобы решительно и безоглядно идти до самого конца, надо было показать этому принцу, на что она способна и какими силами располагает. Фауста считала, что, как только Карлос все увидит и поймет, он вернется к ней смиренный и покорный. Тогда-то и настанет время действовать со спокойной уверенностью, и победа не ускользнет от нее.

Этот измененный план был исполнен в точности. Тореро оказался похищенным своими сторонниками, и королевские войска даже не смогли к нему приблизиться. На улице бушевал мятеж во всей его беспощадности.

Цель, которую Фауста поставила перед собой, была достигнута. Тогда предводители движения, посвященные во все детали, отдали приказ отступать и вскоре исчезли сами; их люди последовали их примеру.

Теперь королевским войскам могло противостоять лишь севильское простонародье – оно ничего не ведало о закулисной стороне интриги и, пользуясь его собственным выражением, «играло в эту игру на свои кровные денежки».

Вскоре на улицах и площадях города началась настоящая бойня, потому что в большинстве своем эти несчастные могли обороняться только жалкими ножами, которые ничто по сравнению с аркебузами, а их груди и спины не были защищены кирасами.

Тем не менее, они стойко держались и храбро шли на смерть. Это были фанатичные поклонники Тореро. Они не знали, кто такой принц Карлос, чье имя выкликали кругом. Они знали только одно: у них хотели отнять Тореро, а этого – они могли поклясться в том на распятии – они никогда не допустят.

Однако всему настает конец. Вскоре всем этим людям стало известно, что Тореро жив и невредим и недосягаем для королевских солдат, получивших приказ арестовать его. Откуда они об этом узнали? От кого? Неважно. Главное, что теперь им уже не имело никакого смысла и далее подвергать свою жизнь опасности.

Тогда началось всеобщее беспорядочное бегство, и на площади и на улицах остались лишь воины-победители, а также – увы! – многочисленные трупы, усеявшие землю, и еще более многочисленные раненые; последних, впрочем, торопливо вносили в дома.

…Тем временем Пардальян и его эскорт достигли наконец монастыря Святого Павла. И вот в тот момент, когда шевалье уже переступал порог своей тюрьмы, он заметил неподалеку от себя… кого бы вы думали? Карлика Чико, собственной персоной!

Но в каком состоянии, великий Боже!

И в каком виде находился его костюм, бывший еще несколько часов назад совсем новехоньким и таким роскошным! Тот самый знаменитый костюм, который был ему так к лицу и который обеспечил ему у знатных придворных дам успех столь сногсшибательный, что славная малышка Хуана пришла от этого в величайшее неудовольствие!

Во-первых, Чико уже не украшали ни шапочка с пером, ни роскошный плащ. Во-вторых, то, что было когда-то шелком и атласом его камзола, превратилось теперь в грязные лохмотья. На великолепных коротких штанах появились дыры величиной в ладонь. И повсюду – красные пятна, странным образом напоминающие кровь.

Да, нечего сказать, карлик был хорош! Если бы только малышка Хуана увидела его в таком обличье, какой прием она бы ему оказала, Святая Дева!

Истины ради следует сказать, что Чико, по-видимому, нимало не был обеспокоен деталями своего туалета. Он умел носить с горделивой непринужденностью что угодно – шла ли речь о рубище или о парадном одеянии. Его поза была полна достоинства, как и там, на арене, когда вокруг него вился рой восторгов и похвал. Он даже казался чуть выше, чем обычно.

К тому же – вот оно как! – если солдаты неплохо отделали его, Чико, то уж его лучший друг, французский сеньор, казавшийся ему богом, выглядел вообще отвратительно. Просто ужас какой-то! Взглянув на него, окруженного стражей, связанного, словно окорок, покрытого пылью и кровью, Чико испытал настоящее потрясение и, наверное, заплакал бы от горя, если бы его друг не объяснил ему раньше, что мужчина ни при каких обстоятельствам не должен плакать.

Как Чико удалось сюда пробраться? Очевидно, его маленький рост сослужил ему хорошую службу. Но зачем он явился к монастырю? Конечно же, ради Пардальяна. Последний не сомневался в этом ни секунды.

Маленький человечек молчал, но за него говорил его взгляд, устремленный прямо в глаза пленника. Этот взгляд выражал самое искреннее горе, самую пылкую любовь, самую полную преданность и простодушное восхищение гордой осанкой Пардальяна, окруженного охранниками: казалось, это он, Пардальян, командует стражей, – и шевалье, глубоко сентиментальный от природы, почувствовал душевное волнение и искреннюю благодарность. Он послал своему маленькому другу одну из тех пронзительно-нежных улыбок, которые так любил и так ценил бедный, отверженный всеми карлик.