Накануне Юрка обещал познакомить с каким-то мэтром, сводить в мастерскую, поговорить о моих рисунках. Встречу назначили на завтра, сегодняшний вечер остался свободным, и я решила «откатать обязательную программу». До «Интуриста» прошла пешком через весь центр и теперь не торопясь прогуливалась, наблюдая за происходящим.

И тут мне повезло, да так, как, пожалуй, еще ни разу не везло. Из центрального входа с развевающимися на ветру полами белого плаща почти выбежал эффектный смуглый брюнет и, споткнувшись на лестнице, выронил бумажник. Я подобрала упавший предмет с проворностью голодного пса и рванулась за рассеянным красавчиком. Он спешил к отъезжающей машине, однако сам никуда не уезжал. Он просто передал что-то, сказал несколько слов по-итальянски, наклонившись к окошку, и повернулся, чтобы идти обратно в гостиницу. Я стояла перед ним. У меня было плохо с итальянским, поэтому я объяснила ему все по-английски. Он понял. Он благодарил с невероятной экспрессией и предлагал мне в награду какие-то доллары, рубли и даже итальянские лиры. Гордая советская девушка, я отказалась. И тогда он предложил пойти в ресторан — отметить счастливое знакомство. На это гордая советская девушка согласилась, не сразу, конечно, а поломавшись ровно столько, чтобы не упустить шанс.

За полтора года работы я многому научилась. И применяла теперь свою излюбленную тактику. Держать клиента в постоянном напряжении, запутывать его, интриговать — кто я: простая русская девчонка, мечтающая выйти замуж за иностранца, но всего и всех стесняющаяся, бесстыдная профессиональная проститутка, хитро не говорящая о деньгах поначалу, или же, наконец, хладнокровный и коварный агент КГБ. Я научилась вести себя неопределенно, проявляя черты и совершая поступки, свойственные то одному, то другому из придуманных персонажей. Интересно, что помимо всего прочего такое загадочное поведение еще и возбуждало мужчин особенно сильно.

Красавец Бернардо из Неаполя понравился мне чисто внешне, и я решила про себя, что трахну его обязательно. Сначала, конечно, выясню, не интересен ли он мне как специалист, а потом все равно трахну. Просто со специалистов, то есть с источников денег не берут. В некоторых случаях деньги брать можно (разговорчивость источника иногда совершенно не зависит от того, спит ли он с проституткой или с искренне влюбившейся в него девушкой), но все-таки это дурной тон — брать деньги с источника, рвачество это, и до добра оно не доведет.

С Бернардо мы щебетали как птички. Он говорил сто слов в минуту, и я старалась соответствовать. Это был идеальный вариант разговора для начального прощупывания: много слов ни о чем и два-три наводящих вопроса, опять много слов ни о чем, два-три вопроса по существу, в ответ шутки, недомолвки, каламбуры. Минут через двадцать из всей этой трескотни стало ясно, что денег с него я брать не буду (городок под Неаполем, куда он ездил на работу, неважно кем, был известен любому разведчику), и сердце забилось в радостном предвкушении: попался, попался! Да еще и потрахаюсь без денег, как приличная девушка. К тому же он был атлет, красавец и явно горячий, темпераментный южный мужчина — ну, прямо Сильвестр Сталлоне!

В общем, я тащилась или, как стало модно говорить чуть позднее, отъезжала. Это было то, ради чего я и жила в последнее время. Я искренне считала, что такие случаи компенсируют мне скуку, тоску, боль, омерзение и все остальные прелести моей мучительно нелепой жизни. Цель ведет, цель удерживает на ногах, но что-то ведь должно еще и подпитывать силы. Этот Бернардо был высококалорийным питанием. Даже чуточку более того. Наверно, изумительно вкусный вермут «Мартини бьянко», которого тогда еще не продавали в Новоарбатском гастрономе, ударил мне в голову, потому что я помню промелькнувшую мысль: «А что? Плюнуть на все, выйти замуж и уехать в Италию!»

И вот в этот эйфорически-романтический момент кто-то сзади уверенно положил руку мне на плечо.

Первым желанием было захватить эту руку и бросить наглеца через стол. Но этого я делать, конечно, не стала — все-таки не Дикий Запад, да и легкость руки бывает обманчивой. Что, если там громила килограмм на сто двадцать?

«Мент, — подумала я в следующую секунду. — Прислали новичка и забыли проинструктировать».

Настало время оглянуться. Я сделала это спокойно, небрежно и вежливо. Не дай Бог показать свой страх или, того хуже, кинуться качать права.

У него было невзрачное (по сравнению с Бернардо), а точнее — неброское, но удивительно интеллигентное лицо, добрая хорошая улыбка и совершенно потрясающие глаза, глубокие, как два маленьких окошка в другую вселенную, в них было просто опасно смотреть. Вот тебе и мент! Ну и формы на нем, конечно, не было. Обычный костюм. Слишком обычный.

«Из наших», — успела подумать я, прежде чем он произнес:

— Девушка, можно вас на минутку? — ласково так, неторопливо, словно на танец приглашал.

Я все еще смотрела в его глаза, и жуткий холодок пробежал у меня по спине, словно и впрямь я увидела нечто, чего смертным видеть не полагается.

— Yeah, yeah, of course, [2] — пробормотала я, забыв перейти на русский, и, торопливо извинившись перед итальянцем, пошла с этим странным типом.

Была какая-то чудовищная несообразность во всем его внешнем облике. Ну, как если бы Тэда Нили, игравшего Христа в знаменитой рок-опере и еще не вышедшего из роли, попросили бы, наскоро смазав грим и переодевшись в форму полицейского, поучаствовать в маленькой сценке — арест девушки в ресторане… Собственно, а с чего я решила, что это арест?