— Итак, что мы будем делать? — спросил Хеллер.

— Ну, молодой человек, все зависит от того, соглашусь ли я сотрудничать с вами.

Хеллер положил на стол золотые сертификаты. Я заметил, что в комнате присутствовал охранник из подвала, который поднялся вместе с нами, чтобы проследить, не покинем ли мы здание с этими сертификатами.

Мудур Зенгин пожал плечами.

— Мы бы все равно рано или поздно вступили во владение частью этих бумаг, — заметил он, не притронувшись к сертификатам.

— Хорошо, — сказал Хеллер. — У нашего сбившегося с пути истинного друга остались здесь кое-какие долги. — Он протянул Мудуру Зенгину листок.

Зенгин взглянул на него:

— Что ж, небольшая часть этих фондов могла бы погасить долг по откупным и накормить всех голодных в перечисленных деревнях. Приданое составят просто наличные. Можно поручить проведение этой операции компании по борьбе с эпидемиями. Меня совершенно не удивило ваше сообщение насчет мечети. Все расходы по кредитной карточке компании «Соковыжималка» были оплачены нашим банком, и таким образом он должен нам около пяти миллионов долларов.

— И сколько же останется? — спросил Хеллер. Пересчитав сертификаты, Зенгин достал карандаш и калькулятор.

— Около двухсот тридцати двух миллионов долларов.

— А если я верну эти деньги в ваш банк, — сказал Хеллер, — для организации трастового фонда, вы сможете переводить полученную прибыль на счет Фахт-бея, чтобы он имел право распоряжаться этими деньгами?

— Что ж, ваше предложение очень заманчиво. С помощью такой суммы мы сможем занять главенствующее положение среди стамбульских банков и даже выжить «Граббе-Манхэттен» из сферы нашего влияния. Фахт-бей будет получать около четырех миллионов в месяц на организацию своего бизнеса, и это во много раз больше, чем когда-либо находилось у него на счету. Но пока я не могу решить, принять ли ваше предложение. — И он бросил на меня хмурый взгляд.

— Мистер Зенгин, — снова обратился к нему Хеллер, — Фахт-бей, которого вы хорошо знаете, будет выполнять роль постоянного поверенного этого молодого человека в управлении фондами и вести все дела с вашим банком.

Зенгин все еще хмурился.

— Но поверенный может быть лишен полномочий.

— Может быть, я не был до конца откровенен с вами, — сказал Хеллер. — Я не представился по всей форме.

— Да, не представились.

— Я, — объявил Хеллер, — офицер Короны. Дело абсолютной важности, обстоятельства не подлежат разглашению. Поэтому я увожу Султан-бея в одну очень далекую страну. Его будут судить, и обстоятельства его дела таковы, что он будет либо приговорен к пожизненному заключению, либо казнен. Уверяю вас, что вы никогда больше его не увидите.

— Правда? — переспросил заинтригованный Зенгин, покосившись на Фахт-бея.

— Он не обманывает, — подтвердил Фахт-бей, махнув рукой в сторону Хеллера. — Он очень ответственный и надежный офицер. Фактически, начиная с этого момента, Султан-бей находится под арестом. Мы не собираемся беспокоить турецкие власти подробностями дела, но в течение нескольких дней Султан-бей покинет эту страну навсегда.

Лицо Мудура Зенгина начало расплываться в улыбке, и наконец банкир довольно рассмеялся. Подавшись вперед, он схватил Хеллера за руку и долго благодарно тряс ее. Затем обнял его за плечи и сказал дрожащим от волнения голосом:

— Сэр, можете считать меня своим другом до гроба!

Через час, в буквальном смысле пьяные от турецкого кофе, с карманами, набитыми сигарами лучшей марки, Фахт-бей и Хеллер направились к машине. Весь этот час я только и делал, что подписывал под неустанным наблюдением Хеллера бумаги всех видов, непрерывно подсовываемые мне клерками и банковскими поверенными. Меня даже не угостили кофе, а восторженные речи Зенгина в адрес Хеллера буквально обжигали мне уши.

Хеллер еще раз убедился, что Фахт-бей сложил все до одной бумаги в свой портфель.

— Вот так-то лучше, — проговорил он, обращаясь к Фахт-бею. — Вы получили столько денег, сколько не держали в руках за всю свою жизнь, даже не занимаясь контрабандой наркотиков.

Глядя на своего покровителя с обожанием, Фахт-бей отдал ему честь по всей форме. Каким это было ударом по моему самолюбию!

Хеллер уселся в машину и, перед тем как позвать шоферов, позвонил по видеотелефону. На экране аппарата тут же появилось лицо графини Крэк.

— Все прошло отлично, — отчитался Хеллер. — Показания сделали свое дело.

— Что они собираются делать с бумагами? — спросила графиня.

— Мудур Зенгин спрятал их в тайник и предъявит только в том случае, если дело дойдет до суда. Со слухами о летающих тарелках покончено. — Он рассмеялся. — О, моя любимая, ты лучше всех. Впутать в дело самого Роксентера — какой мастерский прием!

— Фу, Джеттеро, — проговорила графиня, — ты хочешь сказать, что твоя будущая жена — лгунья? Знаешь ли, так получилось, что каждое слово этих показаний — чистейшая правда. У меня даже имеются приказы, собственноручно подписанные Роксентером, и копии файлов Форреста Клошара на случай, если потребуется подтвердить показания.