К сожалению, на переустроенных полках новой «Хельги» коллекция Цукермана не залежалась. До своего пятьдесят первого года рождения композитор не дожил, он скоропостижно скончался от инфаркта. Семейству после смерти отца и кормильца пришлось туго. Единственной настоящей ценностью в семье была коллекция, но вдова Михаила Цукермана, выполняя волю мужа, передала ее музею. Юная Рита училась в институте, ее мама много лет была домохозяйкой и не сразу нашла себе работу, поэтому, чтобы свести концы с концами, в первый трудный год пришлось продать ювелирные украшения и новую мебель. «Хельга» тоже ушла в чужие руки, и за давностью лет Рита Цукерман ничего не помнила о покупателе шкафа.

– Может, мамочка вам что-нибудь сказала бы, но она уже лет пять, как скончалась, – явно сожалея о том, что она ничем не может мне помочь, закончила Рита.

– Ну, что же, и на том спасибо! – уныло поблагодарила я. – Счастливого вам пути!

Свой собственный путь я уже видела усыпанным срезанными цветами, попираемыми копытами печального катафалка. Однако примерещившийся мне образ лошадки в траурном плюмаже парадоксальным образом вернул мне боевое настроение. Я вспомнила про бандитов-конников и решила, что еще не все потеряно!

– Одна-то «Хельга» в природе все-таки существует! – напомнила я себе. – Та самая, которую похитили из нашего дома! По всем законам – это наша «Хельга», значит, мы имеет право вернуть ее себе!

Я нетвердой поступью лунатика пересекла запруженную транспортом площадь перед зданием аэровокзала и села в первый попавшийся автобус. Повезло – оказалось, приеду домой, а не на противоположный конец города. Покачиваясь на мягком сиденье, я глядела в окошко. Проводила взглядом взлетевший самолетик и еще раз пожелала доброго пути своей боевой феминистской подруге Рите Цукерман. Определенно, мне следовало бы перенять ее задорный настрой! Поразмыслив, я пришла к выводу, что операцию «Даешь «Хельгу!» давно пора перевести из затянувшейся фазы вялой окопной войны в стадию решительных сражений. Пора нам встретиться в бандитами лицом к лицу!

С автобусной остановки я шагала через пустырь. По понятным причинам эта местность с недавних пор вызывала у меня острую неприязнь. Никогда прежде я не разглядывала так внимательно это поросшее неухоженной травой кочковатое поле с торчащими кое-где металлическими пеньками и хорошо замаскированными люками. Вот интересно, зачем нужны эти колодцы и слепые трубы, подозрительно похожие на вентиляционные шахты, в чистом поле? Может быть, внизу, под травкой и слоем земли, прячется какой-нибудь обширный бункер времен одной из отечественных войн? Надо бы поспрашивать местных стариков, не помнит ли кто из них активных земляных работ в этом районе!

Подумав о стариках, я вспомнила дедушек Ваню и Васю, которых бабушка Ани Клюевой приставила охранять внучку. Не уберегли аксакалы девушку! Я остановилась посреди тропинки и оглянулась на оставшиеся позади многоэтажки, в одной из которых жили старики-телохранители. Время у меня есть, так не побеседовать ли мне с дедулями? Хочется выяснить подробности гибели Клюевой. Я ведь уже решила, что смерть Ани произошла при подозрительных обстоятельствах, не исключено, что к трагедии приложили руку наши бандиты-многостаночники.

В дверь квартиры, где проживала погибшая Клюева, я звонить не стала. Задавать какие-то вопросы убитой горем бабушке Ани было бы жестоко. Я хорошо помнила, что дедушки Ваня и Вася обитают в квартирах слева и справа от Клюевых, поэтому, не мелочась, позвонила и туда, и сюда. Открывать мне не спешили, и я объяснила это свойственной старикам невысокой скоростью передвижения. У меня с этим проблем не было, поэтому я немного побегала по площадке туда-сюда, поочередно нажимая на дверные звоночки: опасалась, что у тихоходных дедушек может быть склероз. Пустятся в дальний путь к входной двери, да по дороге забудут, куда направлялись!

Один из старичков не заблудился, приплелся в прихожую и открыл дверь.

– Здравствуйте! – без улыбки, но вежливо сказала я. – Вы меня помните? Я из розыскного агентства, недавно приходила к Ане Клюевой.

Лицо старика сморщилось и перекосилось. Я испугалась, что он сейчас заплачет, и быстро сказала:

– Извините за беспокойство, но мне очень нужно с вами побеседовать.

– Заходи, – старик повернулся ко мне сутулой спиной и зашаркал тапками в глубь квартиры.

Я прошла в маленькую чистенькую комнату, опустилась на потертый диван, осмотрелась и очень обрадовалась, увидев на стене Почетную грамоту в деревянной рамочке. «Ивану Трофимовичу Суслову за особые заслуги в деле профессионального образования молодежи». Теперь я знала, как обращаться к хозяину квартиры.

– Иван Трофимович, позвольте, я сразу к делу, – немного строго сказала я, надеясь, что мой тон побудит расстроенного дедушку мобилизоваться. – Аня рассказала мне, что вы с дедушкой Василием по просьбе ее бабушки приглядывали за ней. Это так?

– А вот я тебе сейчас покажу! – дедушка Ваня открыл дверцу скрипучего секретера и взял с полочки толстую ученическую тетрадь в клеенчатом переплете.

Я терпеливо ждала продолжения. Старик нацепил очки, послюнявил палец, медленно пролистал страницы тетрадки, нашел нужную и показал мне: