— Да. Он прекрасно помнит, как «Джейн» стояла в его бухте одиннадцать лет тому назад…

— «Джейн»? Мой брат?

— По его словам, он был лично знаком с капитаном Уильямом Гаем.

— Так он вел с «Джейн» торговлю?

— Да, точно так же, как с «Халбрейн».

— И она бросала якорь в той бухте?

— На том же самом месте, что и ваша шхуна, капитан!

— А Артур Пим?.. Дирк Петерс?..

— Он виделся с ними.

— Спрашивал ли он, что с ними стало?

— А как же! Я сообщил ему о смерти Артура Пима, которого он назвал безрассудным смельчаком, способным на безумнейшие предприятия.

— Скажите лучше — безумцем, опасным безумцем, мистер Джорлинг! Разве не он увлек моего несчастного брата в эту гибельную экспедицию?

— Похоже на то…

— Разве можно это забыть! — в сердцах воскликнул Лен Гай.

— Этот Гласс, — снова заговорил я, — знал также Паттерсона…

— Это был прекрасный моряк, мистер Джорлинг, с горячим сердцем, не ведающий страха. У Паттерсона не было врагов — одни друзья. Он был предан моему брату душой и телом…

— Джэм Уэст предан вам не меньше, капитан!

— Ну почему же мы нашли несчастного Паттерсона на льдине уже мертвым!..

— Хуже было бы, не найди мы его совсем, — заметил я.

— Да, мистер Джорлинг, — согласился капитан. — Знает ли Гласс, где находятся сейчас люди со злополучной «Джейн»?

— Знает от меня, капитан. Я рассказал ему также о вашем намерении идти на их поиски.

Я счел излишним рассказывать ему об удивлении, которое вызвал у Гласса отказ капитана нанести ему визит.

Направляя разговор в новое русло, Лен Гай спросил меня:

— Мистер Джорлинг, верите ли вы теперь в абсолютную точность дневника Артура Пима?

— Думаю, — отвечал я, — что верить ему можно лишь с оговорками, учитывая, каким необычным человеком он был — по крайней мере с осторожностью подходить к описанию явлений, замеченных в море за островом Тсалал. Кроме того, Артур Пим определенно ошибся, похоронив Уильяма Гая и его спутников под рухнувшим холмом близ деревни Клок-Клок!

— Но он не утверждает этого, мистер Джорлинг! — возразил капитан. — Он лишь пишет, что Дирк Петерс и он разгадали тайну землетрясения. А так как холм целиком сполз в пропасть, ему и в голову не пришло усомниться в судьбе моего брага и его людей. Поэтому он решил, что они с Дирком Петерсом — единственные оставшиеся в живых белые люди на острове Тсалал… Он говорит только это и ничего больше. Это лишь предположение — согласитесь, весьма близкое к действительности, но только предположение…

— Согласен, капитан.

— Теперь же благодаря блокноту Паттерсона в наши руки попало подтверждение того, что мой брат и пятеро его спутников избежали гибели…

— Конечно, капитан. Но их дальнейшая судьба — захвачены ли они туземцами Тсалала, превратившими их в невольников, или живут на свободе, — записки Паттерсона не говорят ничего ни об этом, ни о том, как сам он оказался столь далеко от них…

— Мы узнаем все это, мистер Джорлинг! Да, узнаем! Главное — мы теперь уверены, что мой брат и шестеро его моряков были живы по крайней мере четыре месяца назад и находились где-то на острове Тсалал. Речь идет уже не о романе Эдгара По, а о записках Паттерсона…

— Капитан, — решился я наконец. — Разрешите мне остаться с вами до конца экспедиции «Халбрейн» в антарктические моря!

Капитан Лен Гай пронзил меня взглядом, острым, как заточенный клинок. Мое предложение не удивило его. В ответ я услыхал:

— С радостью!

Начертите прямоугольник, протянувшийся с востока на запад на шестьдесят пять лье и на сорок — с севера на юг, поместите в него два крупных острова и сотню крохотных, располагающихся между 60°51' и 64°36' западной долготы и между 51° и 52°45' южной широты — и вы получите архипелаг, носящий название Фолклендских, или Мальвинских, островов, расположенный в трехстах милях от Магелланова пролива, образуя как бы аванпост двух великих океанов — Атлантического и Тихого.

Архипелаг был открыт в 1592 году Джоном Дэвисом [67] , уже в 1593 году сюда заплывал пират Хокинс [68] , имя же дал ему в 1689 году Стронг — все они были англичанами.

Спустя столетие французы, лишившиеся своих поселений в Канаде, попытались основать на архипелаге колонию, которая снабжала бы всем необходимым их корабли, бороздящие Тихий океан. А так как большинство из них были морскими разбойниками родом из Сен-Мало, то они дали островам имя Мальвинских, которое прижилось вместе с названием «Фолкленды». Колонию заложил их соотечественник Бугенвиль [69] , доставивший сюда в 1763 году двадцать семь человек, в том числе пять женщин; уже через десять месяцев число колонистов достигло ста пятидесяти. Процветание колонии немедленно вызвало притязания со стороны Великобритании. Адмиралтейство поспешило направить сюда корабли «Тамар» и «Дофин» под водительством майора Байрона [70] . В 1766 году англичане взяли было курс на Фолкленды, но ограничились обследованием острова на западе, где расположен теперь Порт-Эгмонт, после чего проследовали дальше, в южные моря.

Французская колония просуществовала недолго. На острова поспешили предъявить права испанцы, которым их еще раньше обещал папа римский. Правительство Людовика XV [71] решило уступить острова, удовлетворившись денежным возмещением, и уже в 1767 году Бугенвиль передал Фолклендские острова посланникам испанского короля. Испанцы, в свою очередь, в 1833 году были изгнаны англичанами. К тому моменту, когда наша шхуна 16 октября приблизилась к Порт-Эгмонту, острова уже шесть лет составляли часть британских владений в Южной Атлантике.