Тогда я поднялся, подобрал “кольт” и пристрелил доберманшу.

Клык встал и отряхнулся. Здорово ему досталось.

— Спасибо, — пробормотал он. Потом прилег в тени и принялся зализывать раны.

А я пошел откопал эту Стеллу-Джейн. Рыдала, сука.

О бедных мальчиках, которых мы, грешные, порешили. Особенно о том, которого сама шлепнула. И сопли ее никак не кончались. Сунул ей по морде и сказал, что она мне жизнь спасла. Помогло малость.

Клык тоже туда притащился.

— Ну что, Альберт, как нам отсюда выбраться?

— Дай подумать.

Я подумал и решил, что никак. Без разницы, скольких мы еще уложим. Найдутся еще. А кроме того, речь теперь шла и о чести шараги.

— Как насчет пожара? — предложил Клык.

— Смыться, пока будет гореть? — Я покачал головой. — Они же все здание обложили. Не выйдет.

— А что, если мы не смоемся? Если сгорим вместе со зданием?

Я посмотрел на пса. Храбрый, зараза. А хитрый, как сам черт!

Мы собрали все, что могло гореть. Маты, лесенки, трамплины, скамейки — короче, весь хлам, какой нашли. Навалили славную кучу у деревянной перегородки в дальнем конце зала. Стелла-Джейн нашла в кладовке керосин. Облили и подожгли все на хрен. Потом вслед за Клыком пробрались в то место которое он для нас отыскал. В бойлерную под здание ХСМЛ. Задраили дверцу, оставив открытой вентиляционную отдушину, и залезли в пустой котел. Из гимнастического зала забрали с собой один мат и все оружие дохлых гопников.

— Ловишь чего-нибудь? — спросил я у Клыка.

— Да так. Самую малость, читаю одного козла. Хибара полыхает на славу.

— Скажешь, когда слиняют?

— Еще бы. Если слиняют.

Я устроился поудобнее. А Стеллу-Джейн всю трясло от переживаний.

— Не ссы, — ободрил я девчонку. — К утру вся хрень ляжет нам на уши. Урла обшарит пожарище и найдет кучу горелого мяса. Бабу, может, особо искать и не станут. Так что все будет путем. Если только не задохнемся.

Она изобразила слабую улыбку и попыталась напустить на себя храбрый вид. Потом закрыла глаза, устроилась поудобнее и решила поспать. Я тоже страшно вымотался. И тоже закрыл глаза.

— Сможешь тут управиться? — спросил я у Клыка.

— Наверно. Лучше спи.

Не открывая глаз, я кивнул, лег набок — и мигом вырубился.

А когда проснулся, оказалось, телка, Стелла-Джейн, прильнула ко мне, обняла и дрыхнет мертвецким сном. Я едва дышал. Как в печи. Да ведь и правда в печи! Я потянулся к стенке котла. Горяченная. Даже не дотронуться. Клык тоже пристроился на мате. Только благодаря мату мы до сих пор и не поджарились. Пес спал, положив башку на лапы. Телка тоже спала. Голая.

Я взял ее за сиську. Теплая. Девчонка зашевелилась и еще сильнее прижалась ко мне. Тут у меня встал.

С трудом удалось снять штаны и забраться на нее сверху. Только раздвинул ей ноги, сразу проснулась. Да уже поздно было.

— Не надо… перестань… что ты делаешь… не надо!

Но слабо так, сквозь сон. По-моему, особенно рыпаться и не хотела.

Когда порвал целку, вскрикнула, но потом все пошло ништяк. Кровищи по всему мату. А Клык, мудолиз, даже не проснулся.

Все вышло совсем по-другому. Обычно, когда я просил Клыка кого-нибудь мне вынюхать, я сразу хватал, трахал и старался как можно скорее слинять. Подальше от греха. Но когда эта Стелла-Джейн стала кончать, она аж приподнялась на мате, а сжала меня так — чуть ребра не затрещали. Потом стала медленно, страшно медленно оседать назад — вроде как я, когда в своем самодельном гимнастическом зале отжимаюсь. И глаз не открывала, и вся-вся расслабилась. А вид у нее был просто счастливый. Зуб даю.

Потом мы еще разок перепихнулись. А потом она уже сама предложила. Я возражать не стал. Наконец мы легли бок-о-бок и стали болтать.

Она спросила меня про историю с Клыком, и я рассказал, как боевые псы сделались телепатами, как потеряли способность сами добывать себе пропитание, так что об этом пришлось заботиться шарагам и волкоходам, и как ловко псы вроде Клыка могли отыскивать телок парням вроде меня. На это она ничего не сказала.

Тогда я спросил ее, как вообще в низухе, как там жизнь.

— Там чудно. Но только немного скучно. Все так друг с другом вежливы. Городок совсем небольшой.

— А как называется?

— Топека. Это совсем рядом.

— Знаю. Вход в спускач всего в полумиле отсюда. Я раз туда ходил — так, просто посмотреть.

— А в низухе ты когда-нибудь бывал?

— Не-а. И что-то не очень хочется.

— Почему? Там чудно. Тебе понравится.

— Херня.

— Как грубо!

— Ага. Грубо. Я грубиян.

— Ну, не всегда.

Все это дело вдруг начало меня бесить.

— Слушай, ты, жопа, что с тобой такое? Я же тебя подстерег и скрутил! Засадил раз шесть! Чего это тебе вдруг так радостно? А? В чем дело? Ты даже не врубаешься, что тебя…

Она улыбалась.

— Ну и что? А мне нравится. Хочешь еще?

Я чуть не ошизел. Отодвинулся в сторону.

— Нет, у тебя точно не все в порядке. Не знаешь, как тут парни таких телок калечат? Тебя папа с мамой не предупреждали? “Не ходи туда, доченька, там тебе так вдуют! Там эти грязные, мохнатые, обосранные гопники!” В первый раз слышишь?