Весла вспенили речную воду, и пузатый высокобортный корабль, величаво разворачиваясь носом вниз по течению, начал свой разбег.

Вообще-то, скорость парусника превышала скорость пешехода от силы в два, самое большее — в три раза. Однако корабль двигался постоянно, не останавливаясь на отдых, на ночлег, на обед — и в результате получалось, что путешествие по морю оказывалось впятеро быстрее, чем на ногах. Даже сейчас, когда на пути к Серым горам пустыню можно пересечь по прямой, а морской путь шел по широкой дуге — к цели путешествия получается добраться вдвое быстрее. А если к этому прибавить еще и то, что участники похода берегли силы — найти альтернативу кораблю было просто невозможно. Нет ничего удивительного, что восьмилапые, с их извечной ненавистью к воде, строили (точнее — заставляли строить людей) на своих верфях огромные корабли, небольшие баркасы и маленькие лодки, и даже самолично отваживались плавать на них, когда в этом возникала необходимость.

— Нос налево, не торопясь, — продолжала командовать надсмотрщица, ведя судно точно по самой стремнине. — Нос направо сильно.

Временами она приглядывалась к небу, но каждый раз недовольно морщилась. Но вот, наконец, женщине удалось разглядеть именно то, что хотелось.

— Суши весла! — во весь голос заорала она. — Рулевой — нос направо! Подъемной команде — к бухтам. Ну-ка вместе… Па-арус, поднять! Уложенная вдоль центрального прохода толстая балка дрогнула и, на ходу разворачиваясь поперек судна, поползла вверх по мачте. Под напором ветра парус громко захлопал, заметался — и гордо выгнулся вперед, дав ощутимый толчок затрещавшей мачте.

— Рулевой, нос налево сильно. Систос, левый угол на себя! Рулевой, нос направо не торопясь! Систос! — в воздухе звонко щелкнул хлыст. — Я сказала: левый угол на себя! Быстрее, а то состаришься!

Зазевавшийся моряк ухватил привязанный к нижнему левому углу паруса трос и потянул на себя. Было видно, как от натуги напряглись мышцы спины, а на лице выступили капельки пота. Он прекрасно понимал, что означает угроза: «состаришься». Просто всех людей старше сорока лет восьмилапые отправляли «в Счастливый Край». Поскольку считать пауки не умели, да и людям обучение подобным наукам запрещалось под страхом смерти, то возраст определялся по общему состоянию здоровья и по отзывам надсмотрщиц. Плохого работника они могли счесть «старым» хоть на второй день после рождения.

— Рулевой, нос прямо! Везав, Руван — помогите Систосу! — и уже совсем тихо, для себя, морячка отметила: — Хороший ветер! Быстро пойдем.

Со стороны могло показаться, что командовала кораблем женщина, а паук на носовой площадке носил капитанское звание лишь номинально, но Найл, уже достаточно уверенно ощущавший мысли окружающих, понимал, что это не так. Мозгом корабля, его знанием, его глазами и ушами был все-таки паук.

Смертоносец, с его великолепной памятью, помнил все маршруты, по которым приходилось пройти судну хоть один раз, помнил все изгибы берега или зигзаги русла рек, помнил мели и скалы, помнил подводные течения и наиболее частые ветра, помнил расположение звезд на небе в тех или иных местах, время появления солнца на небе, помнил силуэты птиц и направление их полета. Вот и сейчас — смертоносец предупреждал надсмотрщицу о предстоящем повороте, смещении стремнины и мели у дальнего берега, а женщина немедленно перевела это предупреждение в четкие и ясные команды:

— Рулевой, нос налево сильно! Систос, левый угол отпустить!

Корабль начал было заваливаться поперек реки, но тут же поймал ветер и на всем ходу вошел в поворот, легко и изящно проскочив между обрывистым берегом и скалистой отмелью.

— Рулевой, нос направо не торопясь! Систос, угол к себе! Не ленись, скоро в море выйдем!

Однако до моря пришлось спускаться еще несколько часов, наполненных постоянным маневрированием. К тому времени, как в лицо ударил свежий прохладный ветер, надсмотрщица успела охрипнуть, а рулевой еле шевелил веслом.

— Везав, — позвала она, когда на лицо упали первые соленые брызги, а берега реки разошлись в стороны, открыв глазами бесконечный простор, усеянный белыми барашками волн. — Встань к рулю. Веди левым бортом под волну. Я отдохну часа четыре и выйду.

— Слушаюсь, госпожа, — от мачты на корму поднялся довольно зрелый мужчина с явными признаками облысения. Было странным, что восьмилапые до сих пор не обратили внимания на столь явные признаки нарушения породы и не «выбраковали» его. Видимо, после обретения людьми свободы Смертоносец-Повелитель испытывал нехватку в моряках и вынужденно терпел незначительные прегрешения.

Надсмотрщица дождалась того момента, когда Везав сменит у кормового весла отстоявшего свою смену паренька и вместе с тем ушла в каюту. Что будет происходить в каюте, правитель прекрасно понимал.

Надсмотрщицы правили, опираясь не только на кнут, но и на пряник, и если нарушителя дисциплины ждала вульгарная порка или «преждевременная старость», (в городе в качестве наказания применялась еще и отправка в квартал рабов), то мужчину, показавшего хорошие трудовые результаты или зарекомендовавшего себя еще каким-то образом, их начальницы вознаграждали так, как это могли сделать только женщины. Недаром из закона Смертоносца-Повелителя, по которому за несанкционированную пауками близость между мужчиной и женщиной полагалась смертная казнь, имелось одно исключение — надсмотрщица могла сама выбирать себе любовника. Трудовой энтузиазм двуногих рабов смертоносцы ставили все же выше чистоты породы. Впрочем, на острове детей неудачный младенец все равно выбраковывался и заканчивал свою жизнь в желудке вынесшего неутешительный вердикт медика.

Везав, вежливо оттеснив правителя немного в сторонку, навалился на руль, правя судно под углом примерно в сорок пять градусов к катящимся на берег волнам. В мыслях его царила зависть — зависть по отношению к подростку, получившему возможность остаться с хозяйкой наедине. Впрочем, зависть была достаточно добродушной. Везав понимал, что провести судно по извилистой реке без единой ошибки — настоящее искусство, и мальчишка награду заслужил. А вот он сейчас стоит на мостике один, и если ничего не случится, то за способность подменить надсмотрщицу в нужный момент он тоже получит свою долю внимания.