Шрифт:
— Как это — по-человечески? — спросил ошеломлённый Малинин.
— По-человечески — значит по-настоящему, — пояснил я. — Устроим себе настоящий выходной день и отдохнём как полагается от этой арифметики, от Мишки Яковлева… от всего на свете отдохнём. Конечно, если ты не устал быть человеком, тогда можешь не превращаться — сиди и жди Мишку…
— Как это — не устал? Я очень даже устал быть человеком! — сказал Костя. — Может, побольше твоего устал!..
— Ну вот! Вот это по-товарищески!
И я с ещё большим увлечением стал расписывать Косте Малинину ту жизнь, без всяких забот и хлопот, которая, по моему мнению, ожидала нас, если бы нам удалось каким-то образом превратиться в воробьёв.
— Вот здорово! — сказал Костя.
— Конечно, здорово! — сказал я.
— Подожди! — сказал Костя. — А как же мы с тобой будем превращаться? По какой системе?
— Не читал, что ли, в сказках: «Стукнулся об землю и превратился Иванушка в орла быстрокрылого… Стукнулся ещё раз об землю и превратился…»?
— Слушай, Юрка, — сказал мне Костя Малинин, — а это обязательно — стукаться об землю?..
— Можно и не стукаться, — сказал я, — можно и при помощи настоящего желания и волшебных слов…
— А где же мы с тобой возьмём волшебные слова? Из старой сказки, что ли?
— Зачем — из сказки? Я сам придумал. Вот… — Я протянул Косте тетрадь, тетрадь, которую ещё никто не видел на свете, кроме меня. — Тут всё написано…
— «Как превратиться из человека в воробья по системе Баранкина. Инструкция», — прочитал Костя свистящим шёпотом надпись на обложке тетради и перевернул первую страницу…
СОБЫТИЕ ВОСЬМОЕ
«Не хочу учиться, хочу быть птицей!..»
— «Не хочу учиться, хочу быть птицей!..» А это что, стихи, что ли? — спросил меня Костя, — Не стихи, а заклинание. В рифму… — пояснил я. — В сказках так всегда полагается. Знаешь, снип-снап-снур-ре-пурре-базелюрре…
— «Я уверен, без забот воробей живёт! Вот я! Вот я!..» А дальше неразборчиво…
— Чего неразборчива? — сказал я. — «Вот я! Вот я! Превращаюсь в воробья!..»
— Складно получается! — сказал Костя.
— Всю ночь не спал, — сказал я и оглянулся по сторонам: я боялся, чтобы нас с Костей кто-нибудь не подслушал.
— А что ж мы с тобой теряем время? — крикнул Малинин. — Давай скорее превращаться, пока Мишка Яковлев не пришёл!
— Ты какой-то чудак, Малинин! Как это — скорей? Может, у нас с тобой ещё ничего не получится, а ты уже радуешься да ещё орёшь на весь двор!
— Ну и что?
— Как это — ну и что! Дело таинственное, можно сказать, непроверенное. Кто-нибудь подслушает — потом смеяться будут, если у нас ничего не выйдет.
— Ты же сам говорил, что если есть волшебные слова да ещё если захотеть по-настоящему, то обязательно выйдет! — сказал Костя шёпотом.
— Конечно, выйдет, если захотеть по-настоящему! А вот как это — захотеть по-настоящему? Вот в чём загадка! — прошептал я. — Ты, Костя, в жизни чего-нибудь хотел по-настоящему?
— Не знаю, — тихо сказал Костя.
— Ну вот! А говоришь — скорей! Это тебе не двойку в тройку превращать. Здесь, брат, двух человек надо превратить в воробьёв. Вот какая задача!
— А зачем — в воробьёв? В бабочек, я думаю, легче.
— Зачем же в бабочек? Бабочки — насекомые, а воробьи — это как-никак птицы. На прошлом уроке мы как раз проходили воробьёв. Ты в это время, правда, постороннюю книгу читал.
— Верно. Я про воробьёв не слушал.
— Ну вот, а я слушал. Нина Николаевна нам целый час рассказывала о воробьях. Знаешь, какая у них замечательная жизнь?
— В воробьёв так в воробьёв! — сдался Костя Малинин. — Я в драмкружке в «Снежной королеве» ворона играл, мне в воробья будет даже легче превращаться. Давай скорее!
— Тебе бы только скорее! Сначала надо хоть немного потренироваться, — сказал я, забираясь с ногами на лавочку.
Присев на корточки, как воробей, я втянул голову в плечи и заложил руки за спину, словно крылья.
— Похоже! — сказал Костя, повторяя за мной все движения. — Чик-чирик!
— Ну вот что! — сказал я. — Тренироваться так тренироваться, а раньше времени чирикать нечего. Давай лучше отработаем воробьиную походку.