– Эй, почтеннейший! – варвар окликнул одинокого стражника, стоявшего у дверей Казначейской управы. – Не скажешь, как пройти к тупику Трех Лилий?

– Идите прямо, – сонно ответствовал блюститель, даже не посмотрев на нас. – Потом направо. Потом второй поворот налево. Потом спросите у кого-нибудь.

– Спасибо, – сквозь зубы буркнул Конан.

И мы вдвоем двинулись вглубь квартала торговцев древностями. Едва светили масляные фонари, бросая оранжевые отблески на влажную кладку мостовой. Пахло туманом, кошками и дымом редких факелов.

– Мы их найдем, – уверенно сказал варвар. – Или отыщем следы. Но если эти трое ублюдков благополучно выбрались из облавы и теперь сидят в Университете – всех троих придушу лично…

– Я начинаю думать, что мы заблудились, – озабоченно сказал Конан. – И спросить-то не у кого…

– Уж конечно, – я сплюнул и оглядел темную улицу. – Нормальные люди в такое время спят. Полночь отбило не меньше полутора колоколов назад. Может быть, ты мне объяснишь, какого пучеглазого демона мы шляемся по Рогаро? Все равно никого не найдем. Если Мораддин и остальные сбежали от облавы, значит рано или поздно вернутся в Университет. Было бы намного разумнее остаться там и подождать их.

– Не могу я сиднем сидеть! – проворчал киммериец. – Не могу и все тут! Сразу кого-нибудь убить хочется. Глупая история… А хуже всего то, что мы потерялись.

Разговаривали мы довольно громко – голоса гулко разносились по узенькой улице торгового квартала. Наконец, наша болтовня надоела хозяину дома напротив, распахнулось окно на втором этаже и в проеме появилось смутно белеющее лицо.

– Идите прочь, господа хорошие! – замученным голосом сказал пожилой мужчина в ночном колпаке, перегибаясь через подоконник. – Разве можно шуметь в такое время?

– Можно, – твердо ответил Конан. – Вот сейчас еще и песни петь начнем. Может быть, даже похабные.

– Любезнейший! – я поднял голову и обратился к домовладельцу прежде, чем он сумел осмыслить речи киммерийца. – Как пройти к тупику Трех Лилий? Объясни, и мы немедленно уйдем.

– Объяснить? – тупо переспросил разбуженный нами горожанин. – Вы, месьоры, пройдите вперед, до первого перекрестка, и сверните налево. Вот вам и Три Лилии.

– Если наврал – вернемся и точно песни петь будем, – пригрозил Конан и дернул меня за рукав. – Пошли, Веллан.

На этот раз искомый переулок обнаружился удивительно быстро. Длиной он был шагов восемьдесят и заканчивался мрачным темным домом с аркой, ведущей во внутренний дворик. Над входом мерцала тусклыми болотным светом грязная масляная лампа.

– Вот что, – Конан развернулся ко мне. – Велл, придется тебе опять использовать свои способности. Сам видишь – здесь никого нет, но мог сохраниться запах.

– Плохо бедному Веллану, – я сокрушенно покачал головой. – Эдак я скоро в твою домашнюю собаку превращусь.

– Не остри, – прервал Конан мои страдания. – В волка превращаться необязательно. У тебя же есть еще один… одно… ну, в общем, ты понял.

– Ужас какой, – я невесело рассмеялся. – А представь, что будет, если хозяин этой лавки вдруг выйдет на улицу до ветру или заглянут ночные стражники? Воплей будет на всю Тарантию – «Оборотни, оборотни»!

– Ничего не случится, – беспечно поморщился варвар. – Давай, превращайся.

Ему легко говорить – «превращайся». Побывал бы сам в моей шкуре! Облик, промежуточный между человеческим и волчьим, сохранять довольно трудно. Я уж не говорю о том, что, пребывая в ипостаси «чудовища», лучше не смотреть на себя в зеркало. Сам перепугаешься.

Я сосредоточился, позвал свою «звериную» половину и едва не вздрогнул, когда начали изменяться кости. Казалось, хруст стоял такой, что можно было перебудить половину города. Я подавил острое желание довести превращение до конца, с трудом остановив изменение тела, и открыл глаза.

Так. Руки-ноги на месте (правда, отросли когти и жесткие светлые волосы), стою вроде бы на двух ногах… Провел языком по зубам, нащупал клыки. Обоняние и слух обострились.

– Светоносный Митра, – простонал Конан, подойдя поближе и оглядев меня. – Увидев такое лет десять назад, я бы без размышлений тебя прикончил. Ну и рожа…

– На себя посмотри, – прохрипел я. Оборотень в облике чудовища сохраняет способность разговаривать, хотя человеческая речь и дается с трудом. – Сам попросил, а теперь глумится!

– Больше не буду, – хохотнул варвар. – Но зрелище все равно отвратительное… Эй, эй, убери зубы!

Я понял, что сейчас лучше не обращать внимания на поддевки Конана. Надо делом заняться.

Нагнувшись, я потянул носом воздух. Множество самых различных запахов. Сало, которым намазывает сапоги стража, невыносимо резкий аромат конского навоза, кошачьи следы… Вот пожалуйста, кровь, только не человеческая, а куриная. Та-ак, а это что такое?