— Вот, — безнадежно сказал Рейе, едва успев спасти руку от очередного укуса дражайшей сестрицы. — Ее зовут Рингилиан или Ринга, у нее Сумеречное Безумие в таком виде, какого доселе ни разу не встречалось, однако это не самое худшее…

Эллар присвистнул и деловито осведомился:

— А что, разве может быть еще что-то худшее?

Рассказ о поездке, знакомствах, догадках и предположениях вышел долгим, почти до наступления ночи. Хозяин и гость сначала сидели на крыльце, потом вернулись в дом и устроились за столом. Загорелись свечи в шандале из оленьего рога, на столешнице распластался огромный чертеж земель Немедийского королевства, нашедшийся в книжном собрании Эллара. Клейн распряг лошадей и завалился спать на сеновале над конюшней. Удивительно спокойная Ринга долго бродила по берегу озера. В сумерках она осторожно, по-кошачьи, пробралась в дом, свернулась на шкуре возле разведенного в камине огня и задремала — без ставших уже привычными криков, неразборчивого бормотания и всхлипываний.

— Чрезвычайное удачное стечение обстоятельств, — подвел итог своей повести Рейе. — Мне посчастливилось встретить людей, которые близко знали Рингу последние двадцать лет, и человека, удостоверившего, что ее дочь Долиана осталась в живых. Сейчас эти люди должны находиться в Бельверусе — церемония возведения на трон нового короля и последующие праздники наверняка растянутся дней на десять. Если выехать сейчас, я еще смогу перехватить их на обратном пути где-нибудь в Шамаре и узнать последние новости. Но меня волнует не судьба немедийской короны — это, в конце, концов, людские хлопоты! — а загадочная вещь, угодившая по воле случая к моей предприимчивой племяннице. Поэтому, — Рейе в задумчивости побарабанил ногтями по столу, — поэтому я и решил обратиться к тебе. У меня есть основания доверять словам этого молодого человека, Маэля из рода Монбронов. Его ремесло — видеть, слышать и запоминать. Он в точности описал предмет, отобранный Долианой у весьма подозрительного колдуна — ксальтотуна. Девушка объявила взятое «ценой крови» и унесла с собой.

— Каримэнон, — почти по слогам произнес Эллар диковинно прозвучавшее название и внезапно едко рассмеялся. — Этого не может быть. Прошлое умерло. Цепь давно распалась. Мертвецы не воскресают!

— Камень, похожий на красный алмаз или рубин, — монотонно проговорил Рейе, повторяя недавно сказанные слова. — Очень большой, размером с яблоко или плод апельсина. Плоская огранка, золотая оправа в виде свившегося кольцом дракона. Маэль полагает, что оправа изготовлена лет сто или сто пятьдесят назад где-то в Кофе. Камень обладает способностью менять окраску от багровой до светло-розовой, цвета сильно разведенного вина. Если подольше всматриваться в него, приходят странные видения. Сам Маэль видел осаждаемую цитадель на морском побережье, его старший родственник, Райан — нечто вроде тронного зала, принц Ольтен — сражение, Долиана — пылающий город, сжигаемый стаей драконов… Они предположили, что созерцали картины далекого прошлого. Райан Монброн, неплохо разбирающийся в колдовстве, назвал камень источником невероятной магической силы. Предыдущий владелец сокровища именно так его и использовал. Долиана, судя по паническим донесениям с Полуночи, расходует Силу направо и налево. Она спалила с помощью Камня две или три крепости, и вовсю привлекает сторонников… — Рейе помолчал и мрачно добавил: — Ольтен и Долиана подняли над войском мятежников крайне странное знамя: поверх традиционных цветов Немедии нашита восьмиконечная крылатая звезда.

Эллар издал приглушенный стон и с размаху ткнулся головой в ладони.

— Они понимают, что творят?!

— Думаю, что нет, — жестко бросил Рейе. — Зато отлично понимаешь ты. Даже если к ним в руки угодил не подлинный Каримэнон, а один из первоначальных кристаллов, изготовленных на пробу, его могущества, соединенного с желанием Долианы отомстить за гибель своей семьи, хватит, чтобы залить кровью половину Материка, а вторая половина развалится сама… Когда восстановление справедливости становится единственной целью и для его достижения в ход пускаются любые средства…

— Я знаю! — раздраженно перебил Эллар. — Века идут, человечество повторяет одни и те же ошибки! А потом люди непременно начинают искать виноватых!

Голоса разбудили Рингу, она пошевелилась и зевнула. Спорщики заговорили шепотом:

— Придется оставить ее здесь, в доме. Я позабочусь, чтобы в течение следующей луны она не могла покинуть окрестности озера. Ее слуга будет по-прежнему присматривать за ней, а в лесу водится достаточно мелких зверьков, которые послужат ей добычей.

— Она поправится? — напряженно поинтересовался Рейе.

— Нескоро, — с искренним сожалением отозвался Эллар. — Пройдет не меньше года, прежде чем к ней начнет возвращаться рассудок.

— Если привезти сюда ее дочь, это поможет?

— Наверняка. Но сперва нужно разыскать эту девушку.

— Значит, ты едешь со мной в Немедию?

— Куда я денусь? — Эллар не то в притворном, не то в подлинном отчаянье развел руками. — Рейе, ты интриган и злоумышленник! Ты знал, что мне придется согласиться. Знал с самого начала, когда явился и принялся колотить в дверь!

— Ты вполне можешь отказаться, — заметил Рейе.

— После всего, что ты наговорил? — единственный глаз Эллара нехорошо прищурился. — За кого ты меня принимаешь?

— За воинствующего философа на покое, — хмыкнул Рейе. Глянул на снова задремавшую сестру и склонился над картой: — И за обломок древности, который должен нести ответственность за творения своих рук. У нас мало времени. Через пять дней мы должны быть в Шамаре, пусть даже придется загнать с десяток лошадей. Оттуда, в зависимости от последних известий, мы либо навестим Бельверус, либо отправимся на поиски мятежников…

— Политика, — с отвращением произнес Эллар и скривился, став похожим в неровных свечных бликах на диковинного каменного уродца, каких порой находят в Пиктских Пущах. — Ну почему людям так нравится усложнять себе жизнь?

Конец второй Книги Воспоминаний