– Попробуй летать.

Опомнившись, я расправила крылья на всю длину и недоверчиво осмотрела. Разрезы и дыры в перепонках начисто пропали, чешуя сверкала ровным синим блеском, словно боя в пещере вовсе не было. А помахав крыльями, и ощутив под ними столь знакомые вихри, я едва удержалась от радостного вопля. Только сейчас стало понятно, как сильно меня тяготило потерянное небо.

– Потрясающе… – я взглянула на Тангорна. – Спасибо!

– Не за что, малышка, – грустно ответил дракон. – Если даже мы не будем помогать друг другу, то кто же… Помолчав, я взглянула на зелёную драконессу, всё это время молча сидевшую у дерева.

– Что с нею будет?

– Ей придётся улететь, – ответил Тангорн. – Сейчас, из-за гибели её семьи, нас вновь меньше сотни, но она нарушила не только ярмо, наложенное Джилфьяни, но и наш собственный закон – никогда не подвергать опасности другого дракона.

– Я просто хотела семью, – с болью прошептала драконесса. – Хотела ребёнка…

– Из-за тебя могли погибнуть все мы, – сурово ответил Тангорн. – Варвары не ведают пощады, ты знаешь это лучше меня. Я ударила хвостом.

– Но почему вы не восстанете?! Неужели за десять оборотов – четыреста сезонов! – никто не рискнул убить эту ведьму?!

– Каждый сезон происходит поединок между нею и драконом, – мрачно ответил Тангорн. – Каждый сезон один из нас гибнет. Говорят, на Джилфьяни лежит заклятие, и ни один дракон, никогда не сможет её убить…

– Это мы ещё посмотрим, – сказала я спокойно. Впервые со дня побега из замка, передо мной появилась чёткая цель. – Это мы ещё посмотрим, Тангорн. Оглянувшись, я подмигнула своему коню.

– Что скажешь, Куросао? Посмотрим? Жеребец ударил копытом. Я рассмеялась.

– Тангорн, – обернувшись, положила крыло на плечо серебряного дракона. – Я одной крови с вами, это верно. Но в душе я воин. Не знаю, откуда я появилась в этом мире, но мир скоро пожалеет, что не подружился со мной заранее. Я – Хаятэ Тайё, Сокол Бури. И я докажу, что не зря зовусь буревестником.

Весь этот день мы провели в лесу, ожидая пока драконесса наберётся сил для далёкого пути к горам. Я жадно распрашивала Тангорна о драконах, Куросао молча слушал. Только Тошиба, наевшись остатками антилопы, безмятежно играл в сторонке, что-то мурлыча себе под нос.

– Мы прилетели в этот мир на звёздном корабле всего за несколько сезонов до Катаклизма, – рассказывал Тангорн. – Только тогда сезоны назывались годами. Основав первый город, корабль отправился обратно на нашу далёкую родину, Дракию, чтобы привезти новых драконов, и тут произошёл Катаклизм. Корабль так и не вернулся. Нас, колонистов, было немного, и если бы не помощь от людей и пардов, драконы не сумели бы закрепиться в этом мире.

– Ты всё время говоришь «этот мир», «эта планета», – спросила я. – Но ведь у нашего мира есть имя – Земля.

– Если бы, – вздохнул дракон. – Многие местные жители зовут эту планету Землёй. Но на самом деле, это совершенно другая планета. Земля – родина людей, там всего одно Солнце и никогда не водились драконы, тавры, ярры и парды, – он кивнул на Тошибу. Я вздрогнула.

– Парды? Ты знаешь, где живут его родичи?

– Их тоже осталось мало, – мрачно ответил Тангорн. – Парды смертельные враги народа Джилфьяни, их посёлки скрываются в чащах и горных ущельях. С самого завоевания, парды ведут партизанскую войну и добились кое-каких успехов, но число их непрерывно падает, и рано или поздно они вымрут, как вымерли бы и драконы, не заключи мы позорный мир с завоевателями. Куросао гневно заржал. Я погладила его по шее, чтобы успокоить.

– Тавры говорили, жители Степи часто охотятся на драконов, – обернувшись к Тангорну, размеренно спросила: – Это правда?

– Не так уж часто, – успокаивающе отозвался серебряный дракон. – Мы живём среди гор, в долине Вэйр Cаттан, люди там не появляются. Да, время от времени кто-нибудь из нас гибнет, попав в ловушку или встретив на охоте Рокха, но мы уже привыкли. К тому же, гибель дракона означает появление в долине нового ребёнка. Крылатый мечтательно улыбнулся.

– Знала бы ты, Хаятэ, как о них заботятся… Дети стали слишком большой редкостью, далеко не каждая драконесса успевает родить малыша, пока живёт. Я вздрогнула.

– Пока живёт? Сколько сезонов живут драконы?

– Мы бессмертны, – коротко ответил Тангорн. – Но нас всего сотня. Раз в сезон Джилфьяни избирает себе жертву, и поэтому ни один дракон не проживёт больше двух с половиной оборотов. Мне идёт уже восьмой десяток, скоро настанет и моя очередь.

От гнева у меня сами собой выдвинулись когти. Зелёная драконесса тихо плакала, накрыв голову крылом.

– Этим сезоном Джилфьяни уже убила дракона? – спросила я ровным голосом. Тангорн покачал головой.

– Это происходит в первый день зимы, если светит белое Солнце, и в десятый день лета, если на небе жёлтое. Этим днём никто из нас не покидает долину. На закате прилетает огромный седой орёл, с его спины Джилфьяни произносит ритуальные слова, напоминая о договоре. Ответить всегда должен золотой дракон, не проживший двадцати сезонов. Остальные ждут, выстроившись кольцом вокруг особого жертвенного камня, установленного в центре долины. Дождь, снег, ураган – не имеет значения, там должен присутствовать каждый. Даже новорожденных нельзя оставить в пещере. Голос Тангорна звучал глухо от сдержанной ярости.