– Только не говори об этом Энди или Квентину.

– Если ты думаешь, что они ничего не знают, то ты ошибаешься.

Сообразив, что он все еще стоит с поднятой рукой, Джон поспешно опустил ее и даже отступил на полшага назад.

– В таком случае они должны быть мне благодарны. Ну что, идем? – Он кивком головы указал на зияющий в нескольких футах от них черный подъезд дома.

– Да, разумеется. Не знаю только, будет ли от этого прок. Не исключено, что Окулист пробыл здесь меньше, чем в других местах. Но попытаться я обязана.

– О'кей. В таком случае подожди немного, я возьму в машине фонарики, они нам понадобятся.

Дом был очень похож на тот, где Окулист оставил Холлис Темплтон. Там было темно, грязно – отставшие от стены обои, выбитые стекла и выломанные двери. Дощатый пол протестующе скрипел под ногами, посвистывал в щелях сквозняк, в углах копошились крысы.

– Бр-р! – сказала Мэгги. – Терпеть не могу крыс!

– Я тоже от них не в восторге, – отозвался Джон и добавил: – Здесь нет кровавого следа. Согласно протоколу, Саманту Митчелл нашли в конце этого коридора в последней комнате по левой стороне.

Мэгги еще немного постояла на месте, собираясь с силами, сосредотачиваясь. Но вот ее внутреннее «я» вырвалось на свободу, и она сразу уловила запах крови. Выносить его было не легче, чем всегда – густой, липкий, он словно застревал в ноздрях, в горле, мешал дышать, но Мэгги усилием воли справилась с собой и продолжила исследовать, ощупывать пространство.

– Мэгги?

– Все в порядке, – шепотом ответила она. – Просто здесь все как-то по-другому.

– В каком смысле – по-другому?

– Не знаю. – Мэгги медленно пошла по длинному, грязному коридору.

– Жуткое место даже для человека с пятью обычными чувствами, – заметил Джон.

Мэгги уже собиралась попросить его помолчать, но в это мгновение ее внимание сосредоточилось на последнем слева дверном проеме. Ее как будто потянуло к нему. Запах крови тотчас усилился, а перед глазами поплыли черные круги – совсем как в доме, где нашли Холлис. Где-то внутри поднималась волна мрака и жгучей боли. «Почему мне так трудно дышать? – борясь с паникой, подумала Мэгги. – Почему мне кажется, что кто-то большой и тяжелый навалился на меня и душит, душит, душит…» Нет, ничего и никого. Только за спиной стоит кто-то и тянется, тянется к ней костлявыми, скрюченными пальцами, на одном из которых ярко блестит золотой перстень. Он…

Волна мрака захлестнула Мэгги, и она даже не услышала, как зазвонил сотовый телефон Джона.

Когда Скотт вошел в конференц-зал, он выглядел усталым и был с ног до головы покрыт пылью, но лицо его сияло торжеством. Кивнув Квентину, сидевшему в одиночестве за столом, он подошел к доске объявлений и прикрепил к ней еще две фотографии молодых женщин, погибших в тысяча девятьсот тридцать четвертом.

– Вот, – сказал он с гордостью. – Выкопал в архиве Северного полицейского участка. Жертвы номер три и шесть, если соблюдать хронологический порядок.

– Но Окулист, похоже, этот порядок не соблюдает. – Квентин отложил в сторону дело, которое листал, и, прищурившись, посмотрел на доску. – Они очень похожи на Саманту Митчелл и Тару Джемисон.

– Да. В тридцать четвертом было шесть жертв, и мы тоже имеем шесть. И пусть меня назовут идиотом, если Окулист не подражатель.

– Похоже, ты прав, – сказал и Энди, входя в комнату следом за ним.

– Но ведь вы говорили, что число погибших в тридцать четвертом может быть больше, – заметил Квентин.

Скотт кивнул.

– Так было написано в книге, которую нашла Джен. Но нам до сих пор так и не удалось обнаружить недостающие дела за тридцать четвертый – тридцать пятый годы. Впрочем, я уже знаю, где искать. В подвале мэрии находится здоровенный ящик со старыми полицейскими досье за разные годы, которые попали туда бог весть каким путем.

– Наверное, это поработали доллары, которые мы, скромные налогоплательщики, внесли в государственную казну в определенный законом срок, – пробормотал Энди. – Я не знаю, помогут ли нам чем-то эти недостающие досье или нет, но искать их надо. Возьми это на себя, Скотти, хорошо?

– Конечно, босс. – Воодушевленный успехом, Скотт лихо козырнул и быстро вышел из комнаты. Энди тяжело опустился в кресло и устало потер лицо обеими руками.

– Я всего на десять лет старше его, а кажется, что на двадцать, – сказал он. – Интересно, почему после тридцати пяти организм начинает уставать в три раза быстрее, чем раньше? Куда деваются силы?

– Никуда не деваются, – ответил Квентин. – Просто после тридцати пяти организм требует более бережного обращения. Например, очень полезно дремать по двадцать минут каждые четыре часа. Действует не хуже чашки крепкого кофе. Даже лучше.